Редко во время расследования убийства я испытывал столь противоречивые чувства, как в этом деле. Являлось ли ее культурное происхождение решающим фактором для совершения преступления? Или этим фактором была идея о том, что она сумеет использовать украденного ребенка для укрепления своих отношений с женихом и станет финансово обеспеченной? Возможно, именно смесь этих мотивов и заставила Сувати Арроро превратиться в убийцу.

Пусть даже мне не удалось до конца выяснить мотив преступницы исключительно методами профайлинга – все равно я удовлетворен интерпретацией следов на месте преступления и на трупе. Одежда погибшей, отсутствие телесных повреждений, расположение и форма отметин на лодыжках, а также места на теле, где появились трупные пятна, показали, что преступник и жертва должны были знать друг друга. Тот факт, что Ребекка Шван была перемещена на лестничную площадку только через 12 часов после смерти, также свидетельствует о том, что убийца не был свободен в своих действиях после совершения преступления, а находился под социальным контролем. Но только оценив личность жертвы, мы смогли приблизиться к мотиву преступления. Это была интересная очередность следственных подходов, которые удалось опробовать в этом необычном деле.

16

Спустя почти семь месяцев после преступления в суде присяжных в Бремене начинается процесс над Сувати Арроро. Ей предъявлено обвинение в убийстве. Как только у меня появляется такая возможность, я посещаю судебные заседания в качестве слушателя. На этом судебном разбирательстве я надеюсь узнать больше о женщине, которая убила, руководствуясь одним из самых необычных мотивов, известных мне как следователю убойного отдела и как профайлеру.

Сувати Арроро, как и все подсудимые, побывавшие в этом зале суда с его вековой историей, сидит на простой дубовой скамье. Она выглядит усталой. Несмотря на ухоженный вид, уложенные волосы, модный синий брючный костюм и накрахмаленную белую блузку, ей уже не скрыть своего возраста. Я вижу 50-летнюю женщину, глубоко разочарованную, потерпевшую неудачу в жизни. Лишь изредка мы встречаемся взглядами. Но обвиняемая никак не показывает, что узнала меня. В ее глазах так же пусто, как и во время допроса, на котором она, казалось, почти что спала. Я все еще задаюсь вопросом, почему ее лицо кажется мне знакомым. Внимательно слушаю, как она последовательно излагает суду историю своей жизни, делая небольшие паузы для переводчика. Когда Сувати Арроро рассказывает об обстоятельствах, при которых она приехала в Бремен, я обращаюсь в слух, и вдруг на меня снисходит озарение: я вспоминаю, откуда знаю эту женщину.

Это случилось более 15 лет назад. Я только что закончил обучение на инспектора полиции и был переведен на несколько месяцев в специальное подразделение для борьбы с наркопреступностью. Через осведомителя мне стало известно об одной азиатке, которая могла дать наводку на крупного наркоторговца. Сейчас я вспомнил обстоятельства той встречи: я сижу со своим коллегой в гостиной осведомительницы. Это трехкомнатная квартира в восьмиквартирном доме в секторе социального жилья. Жилище комфортно обставлено в европейском стиле. Чем дольше я думаю об этой ситуации, тем больше деталей всплывает в памяти: я даже вспоминаю ее христианское имя – Сюзанна. Она взяла его для того, чтобы лучше интегрироваться в Германии. Тогда она еще носила фамилию своего бывшего мужа-моряка – Бреннеке.

Сувати, или Сюзанне, на тот момент около 30 лет. Привлекательная женщина с вьющимися волосами в стиле «афро» конца шестидесятых и большими золотыми серьгами-креолами в ушах. Я быстро замечаю, что ей нравится манипулировать своей привлекательностью и экзотической внешностью. Женщина охотно описывает нам с коллегой свои отношения с молодым студентом-философом. Он оплачивает свою учебу деньгами, которые зарабатывает на торговле гашишем. Сюзанна не очень хорошо к нему относится, опасаясь, что ее дочь может попасть в зависимость. Мы договариваемся, что она организует нам встречу с ее бывшим парнем. Я буду выступать в роли покупателя. Эта роль мне вполне подходила, так как со своей стрижкой «под горшок» я скорее походил на студента, чем на полицейского.

Через несколько дней я встречаюсь с молодым человеком в квартире Сюзанны. Парень примерно моего возраста, и он мне симпатичен. Конечно, это не самый лучший настрой для разоблачения наркоторговца. Бывший друг Сюзанны хочет узнать обо мне больше, прежде чем в первый раз продать товар. Поэтому мы болтаем о наших интересах: о девушках, музыке, о бременском футбольном клубе «Вердер». Мы понимаем, что у нас много общего. Тем не менее я заказываю у него 10 граммов гашиша «красный ливанец» по цене 6 марок за грамм.

Фиктивная покупка состоялась примерно в то же время, что и «Симпозиум по наркополитике» в Бременском университете. В своей итоговой резолюции эксперты призывали к декриминализации употребления марихуаны. Какой контраст!

У студента нет никаких подозрений на мой счет. Он думает, что я новый парень Сюзанны. Когда он уходит, девушка от радости кидается мне на шею. Через три дня я встречаюсь с дилером в центре города, получаю гашиш и передаю деньги. Затем я заказываю еще одну поставку и на этот раз прошу 100 граммов «красного». Мы договариваемся о цене в 450 марок. Для студента это опасный заказ. Если он действительно доставит столько наркотиков, то, согласно закону, совершит нарушение «предельно допустимого количества». Это уголовное преступление, за которое полагается минимум один год тюремного заключения. Моя совесть бунтует. Я чувствую себя приманкой, агентом-провокатором, который подталкивает парня к решению о доставке такого большого количества запрещенного вещества.

Вопреки информации, полученной от Сюзанны, наше расследование показало, что ее бывший парень не заказывал гашиш по телефону. И ему тоже никто не звонил, чтобы заказать наркотики. Неужели Сюзанна просто блефует, чтобы наконец избавиться от надоедливого бывшего? После долгих раздумий я принимаю решение: звоню предполагаемому крупному дилеру и сокращаю свой заказ до 25 граммов. Согласно закону, это считается «предельно допустимым количеством», – мелкое правонарушение, за которое полагается гораздо более мягкое наказание. Через два дня мы встречаемся в одном пабе в центре города. Я получаю гашиш, но вместо денег показываю свое удостоверение. Мой поставщик не может поверить в то, что я не студент, а детектив. На допросе он объясняет, что ему пришлось самому занять денег, чтобы достать для меня гашиш. Об организованной торговле наркотиками не может быть и речи. Я решаю для себя, что больше никогда не буду участвовать в подобных акциях. Когда я сообщаю Сюзанне о результате операции, она выглядит разочарованной. Девушка по-прежнему говорит об «активной наркоторговле». Ощущение, что