– Да, так и будет, – тихо говорит Джулс. – Твой дедушка стойкий боец, он полон решимости. Уверена, он не хотел бы, чтобы мы бросили начатое.

«Вне зависимости от того, как сложатся обстоятельства», – мысленно продолжает она, и сердце сжимается. Шансов на то, что Эллис выкарабкается, очень мало. Рак пожирает его легкие, почки и другие органы отказывают, да еще и сотрясение после падения… Полный кошмар. Джулс даже не может навестить его в больнице – ведь о ее существовании родственникам не должно быть известно. Нужно соблюдать правила. Только бы Дэн наконец ответил!

Адам хлопает ладонью по лбу.

– Совсем забыл! На той неделе сюда неожиданно заявилась Марго, хотя я не давал ей адреса. Видимо, следила за мной. Это в ее привычках – шпионить за художниками и клиентами. Какой я идиот, что позвал тебя сюда. Следовало быть осторожнее. Возможно, приспешники Марго тебя сфотографировали. – Адам подается вперед и подпирает подбородок руками. – Если наш план рухнет, то по моей вине.

Джулс открывает от удивления рот. Как она не подумала об этом! Теперь ее легенда и яйца выеденного не стоит. Дэн и так жутко разозлится, что она помчалась в аэропорт и прилетела в Нью-Йорк, даже не посоветовавшись с ним, а теперь еще и прокол с квартирой. Но у Адама очень расстроенный вид, и Джулс старается, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно.

– Нам надо придумать новый план. И быстро.

Возникает неловкая пауза. Им нужно все обдумать. В дальнем углу комнаты Джулс замечает большую доску, к которой кнопками прикреплены фотографии женщин крупным планом. Их много, несколько десятков. Выглядит странно.

– Кстати, кто они? Твои бывшие? – Джулс выдавливает из себя улыбку. – Или потенциальные?

Адам оборачивается и смеется, хотя ему сейчас не до веселья.

– Знаю, выглядит нелепо. Но так я работаю. Фотография нравится мне почти так же сильно, как живопись, поэтому я комбинирую два вида искусства. Для создания новой серии картин я в течение недели снимал женщин в парке – с одной и той же точки и в одно время. Человеческая природа – удивительный мир. Я нахожу определенные закономерности, нащупываю ниточки, приходит вдохновение… Сложно объяснить.

– Творческий процесс, – говорит Джулс. Она смотрит на окна: они ничем не завешаны. – Может, закроем шторы? Вдруг агенты Марго тоже увлекаются фотографией.

– Точно. – Адам встает и задергивает занавески. Затем оборачивается. – Мне в голову пришла безумная мысль. Давай изменим твою легенду? Ты будешь не журналистом, пишущим на тему украденных произведений искусства, а одной из моих моделей. И если Марго снова неожиданно заявится или тебя сфотографируют, у нас будет правдоподобная версия о том, как ты оказалась в моей квартире. – Он несколько секунд молчит. – Знаю, план не идеален…

«Но и неплох», – думает Джулс. Правда, Дэн придумал для нее легенду, которая позволила бы ей расспрашивать людей на интересующие их темы. Да и какая из нее модель?

«Никаких диких выходок», – напоминает она себе. Особенно учитывая, как ее влечет к Адаму. Если она начнет ему позировать, устоять будет очень сложно, следует проявить осторожность. Сердце бьется все быстрее.

– Даже не знаю… Да, если Марго узнает, что я была здесь, моя легенда никуда не годится.

– Думаю, она уже никуда не годится.

Адам садится на диван – теперь он еще ближе. Впрочем, в его словах есть резон.

– Пока я не поговорю с Дэном – если он вообще выйдет на связь, – я продолжу играть роль журналистки, – категорично заявляет Джулс. – Но раз уж я здесь, ты можешь написать мой портрет. Вдруг шефу идея понравится. – Она смущается и молчит. – Я никогда никому не позировала. Что нужно делать? Такая одежда, как сейчас, подойдет?

– Все прекрасно, – улыбается Адам. – Делать ничего не нужно, просто сиди спокойно. Хотя для тебя, наверное, это самое сложное. Кстати, модель для художника – вовсе не обязательно манекенщица. Даже наоборот, писать обычных женщин намного интереснее. – Он указывает на доску с фотографиями. – Моя новая серия призвана запечатлеть настроение. Посмотри на их лица. Они настоящие. – Адам слегка краснеет. – Как и ты, Джулс. Теперь я понимаю, почему дед от тебя без ума.

Ну вот, теперь ее очередь залиться краской.

– Наши чувства взаимны, – говорит она. И быстро добавляет: – Я про Эллиса.

Адам улыбается во весь рот, и Джулс чувствует, как по телу разливается теплая волна.

– Когда дед вернулся из Берлина, он рассказал, что ты просто из кожи вон лезла, лишь бы он благополучно вернулся домой. Дэн профессионал, об этом все знают. Но, насколько я могу судить, ты ему не уступаешь. – Адам некоторое время молчит, затем продолжает: – Хочу запечатлеть твою решимость, всю палитру эмоций. Позволишь?

Он так на нее смотрит… Джулс надеется, что лицо не выдает ее чувств. Нога Адама слегка касается ее щиколотки – в точности как тогда, в лесном домике. Он наклоняется и снимает с ее волос резинку, распуская пучок. Водопад непослушных кудрей рассыпается по плечам. Джулс не останавливает его и лишь ненадолго прикрывает глаза, ощущая, как становится тяжелее дышать.

– Я хочу изобразить тебя так, как вижу, – шепчет Адам. В его глазах пляшут искорки. – Я должен тебя написать.

* * *

Сначала Адам берет коричневую краску, затем красную. Он нюхает баночки, словно это парфюм или вино, составляет насыщенный оттенок.

«Золотисто-коричневый, – думает Джулс. – Волосы».

Час спустя Адам в равных частях смешивает красный, желтый, голубой, добавляет белого и немного желтого.

«Моя кожа».

Джулс улыбается. Она чувствует дыхание легкого ветерка, врывающегося в приоткрытое окно. Висящая позади нее штора раздувается, как парус, и касается рук. Джулс не может вспомнить, когда в последний раз просто сидела, не за ноутбуком и не с телефоном в руках. Не работала, не доделывала что-то, а просто созерцала. Она устроилась в кресле и замерла, но, как ни странно, чувствует себя по-настоящему живой. Так интересно наблюдать за Адамом, который полностью погрузился в процесс: то кладет кисть, то берет ее, жует кончик, слегка касается полотна, а затем наносит резкие мазки, словно удары ножом. В течение нескольких часов Джулс наблюдает эту картину. Художник останавливается, когда солнце клонится к закату. Он кладет кисть, потягивается и встает. Адам приближается, не сводя глаз с Джулс. Она едва осмеливается дышать.

– Ты прекрасна, – хрипло говорит он. – На сегодня все. Давай сделаем перерыв. – Адам берет Джулс за руку. – Вообще-то, я нагло вру. Я остановился, потому что больше не могу писать, слишком хочу прикоснуться к тебе. Знаю, это неправильно, и Дэн точно оторвет мне голову,