Я снова заселился в свой номер. Моих соседей-охотников уже не было. Один из сотрудников сказал, что их отпустили. Эти парни тоже намучились, а им еще предстояло узнать, что Али погиб. Все было сложно.

Я проверил все социальные сети, ответил всем волнующимся за меня. Объяснил, что помогаю полиции, но раскрывать ничего не стал. Все вело к тому, что я так или иначе получу свои лавры. Поговорил с мамой, ее беспокойство за меня сменилось облегчением, когда она узнала, что я созвонился с предполагаемой невестой (я не стал говорить, что позвонила она, и, естественно, не сказал, что мы планируем обговорить правила взаимного расставания, а жаль).

В дверь постучали, я глянул в глазок и увидел, что за дверью морщится знакомое неухоженное и неприветливое лицо администратора. В руках он держал пакет. Открыв дверь, я услышал:

– Благодарность за участие в расследовании. Заур сказал. – Администратор протянул пакет и, не дожидаясь реакции, ушел.

Из пакета пахло шашлыком, на ощупь он был горячим, вследствие чего я предположил, что там находится мой ужин, и обрадовался. Заур напомнил мне почтальона Печкина. «Это раньше почему я матерился на тебя и хотел застрелить? Потому что у меня преступника не было».

Только я собирался приступить к трапезе, как зазвонил телефон. Номер показался знакомым, но владельца я не вспомнил.

– Да?

– Добрый вечер. Это Айшат. Мы созванивались утром.

– Насчет выбора даты нашей свадьбы, помню, – сказал я и рассмеялся.

Она рассмеялась в ответ, и это был самый приятный звук за все время моего пребывания в этом мраке. Звонкий и одновременно заразительный смех.

– Я шучу. Как у вас дела?

– Хорошо, иду домой. А у вас?

– Ну, в целом, наверное, нормально, – ответил я, задумавшись над реальным своим состоянием.

Еще мгновение назад у меня было приподнятое настроение, но внутри себя я ощущал какую-то тяжесть. Осознанию того, что завтра я стану героем, мешала какая-то ложка дегтя, но я не мог понять, с чем это связано.

– А, то есть хорошо? – как-то неуверенно спросила она.

– Вообще-то нет. Я не хочу посвящать вас… мы же договорились на «ты»?

– Да.

– Не хочу посвящать тебя в свои дела. Просто пока ты не спросила, мне казалось, что все в целом наладилось. Но сейчас не знаю.

– Ого, что-то случилось?

– Много чего на самом деле. Просто если я расскажу, это… ну, в общем, это остросюжетная история, о которой я как бы в целом не должен рассказывать. Или придется тебя убить.

– Звучит интригующе и таинственно.

– Вся эта история сплошная тайна, но я думаю, что могу рассказать некоторые детали.

– Учитывая, что мы строим план, по которому как бы перестаем общаться, наверное, можно рассказать. Я послушаю, и если это скучная история, то сделаю вид, что мне интересно! А потом скажу маме, что ты псих, – объявила она.

Я рассмеялся, но понимал, что, вывали я ей всю правду, такое вполне могло бы случиться.

– Хорошо. Но, боюсь, моя история слишком шокирующая, и, возможно, тебе лучше бы присесть.

– Я почти села, подъезжает автобус.

– Скажи, как сядешь.

– Ага, – ответила она, и я услышал звуки улицы, оживленной дороги, останавливающегося автобуса. Потом ее вдох, скорее всего, когда она всходила на ступеньку.

Все это время я смотрел на стенку, за которой еще вчера жил Али, и осознавал, насколько опечален его смертью. Горечь накрыла меня именно тогда, когда я наконец расслабился в своем номере. Там, наверху, я, видимо, не сразу прочувствовал, что произошло. Тогда мне показалось, что я уже привык к смертям, заматерел, может, даже очерствел, но, скорее всего, это был шок или что-то типа того. Я вспомнил его крик, отчаяние, ужас и неизбежность произошедшего. Я не мог знать, чем закончится жизнь человека, накануне стоявшего вместе со мной на балконе, но чувствовал свою вину. Пусть маленькую, незначительную, однако будь я умнее, наглее и активнее в своих поисках, возможно, мне удалось бы что-нибудь изменить в этой цепочке событий. Совершить маленькое изменение, которое привело бы к другому концу. Скорее всего, прямо сейчас Заур рассказывал сестре о трагедии, произошедшей на горе несколько часов назад.

– Вряд ли твоя история такая же напряженная, как мои сегодняшние поиски флешки с материалами для дипломной, но я готова, – сказала Айшат.

Я мог сделать ловкую подводку к событиям последних дней и интересно закрутить историю (что-что, а увлекательно навешать лапшу я точно умел), но не стал. Я почувствовал усталость, тоску и острую жажду позитива, который в этих местах был в дефиците, и просто сказал как есть:

– Я нахожусь в том самом селе, где произошло убийство отца и трех его дочерей. Я был самым первым журналистом, который попал на место убийства, и получилось это случайно. Я просто проезжал рядом с селом. И теперь я тут помогаю полиции найти убийцу, – завершил я. Прозвучало, наверное, эффектно, но главное, я не выдал лишней информации.

Я ждал какой-либо реакции с другой стороны «провода», но там была лишь тишина.

– Алло?

– Ты там? – Ее вопрос прозвучал как-то холодно, как будто я сообщил, что нахожусь в библиотеке.

– Да, прямо тут.

– Врешь, это какой-то план, чтобы… не знаю, чтобы произвести на меня впечатление!

– Я живу в номере в единственном хостеле в селе, а в соседнем номере еще вчера жил один из главных подозреваемых. Не знаю, как доказать, но я тут.

– И что ты там делаешь?

– Участвую в раскрытии преступления. Помогаю найти убийцу.

– Звучит как-то странно. Зачем им нужен городской парнишка? Как тебя вообще допустили до этого дела? В смысле дальше журналистики.

– Сам влез. Это Дагестан. Тут никто не играет по правилам, – сказал я, вспомнив наш разговор с Зауром. – Ты мне не веришь. Я тебя не виню, ты не обязана мне верить, как и я не обязан тебе что-то доказывать. Я понимаю, что в это тяжело поверить. Так что я не в обиде. За последние дни я слишком высох эмоционально, чтобы обижаться на кого-либо. Я просто