В книге «Уровень» Ричард Уилкинсон и Кэйт Пикетт, основываясь на работах Мэрмота и других статистических свидетельствах, собрали убедительную доказательную базу, которая позволяет сказать, что неравенство в доходах и социальном статусе серьезно ухудшает социальное благосостояние по целому ряду показателей, причем последствия этого испытывают на себе и те, кто занимает относительно высокое положение на шкале распределения дохода.

Уилкинсон и Пикетт используют два основных типа статистических данных. Во-первых, вслед за Мэрмотом, они изучают зависимость показателей благосостояния от социального статуса. И здесь они получают два основных вывода. Вывод первый: во всех странах существует тесная связь между благосостоянием и местом в социальной иерархии, помимо связи с уровнем дохода. Вывод второй: в странах с большим неравенством присутствуют более резкие градации социального статуса.

Далее Уилкинсон и Пикетт приводят сравнительные данные на основе выборки по странам и по другим административно-территориальным единицам, таким как штаты США. Обычным методом статистического исследования в таких случаях является регрессионный анализ, который позволяет найти статистическую связь различий в социальных показателях, таких как ожидаемая продолжительность жизни, с одной стороны, и уровень неравенства – с другой, контролируя при этом прочие источники вариации, в частности средний доход. В качестве объясняемых переменных берутся различные оценки продолжительности жизни, уровня здоровья и преступности и такая мера «социального капитала», как доверие между людьми.

Как заключают Уилкинсон и Пикетт, широкий круг социальных показателей выше для обществ с высоким уровнем равенства. Эта связь статистически значима и не ослабевает, если в рассмотрение включить соответствующие контрольные переменные.[111]

В большинстве исследований такого рода США являются очевидным статистическим выбросом. Это самая богатая страна в мире, и в то же время в ней самое высокое неравенство среди развитых стран. Дела обстоят не лучшим образом по целому ряду социальных показателей, начиная с ожидаемой продолжительности жизни и заканчивая тяжкими преступлениями, и по физиологически объективным показателям, таким как средний рост.

Неутешительные показатели нельзя объяснить сохраняющимся разрывом между черным и белым населением или большой численностью мигрантов. Почти во всех слоях американского общества, за исключением разве что крайне богатых, индикаторы благосостояния хуже, чем в группах населения, занимающих сопоставимое место в распределении дохода в обществах с бо́льшим равенством. И это несмотря на то, что средний уровень дохода у представителей соответствующих групп в других странах гораздо ниже, чем в США.

У хорошего фильма о зомби должен быть сиквел. Поэтому часть зомби просто обязана выжить, чтобы гарантировать продолжение сюжета. Теория «обогащения сверху вниз» – это как раз такой зомби, который кочует из серии в серию. Как уже говорилось, под своим современным именем эта теория существовала уже в начале XX века, а в несколько ином обличьи она тянется с древности.

Верится с трудом, что с теорией «обогащения сверху вниз», имеющей такую давнюю историю, удастся покончить раз и навсегда. И все же, поскольку столь обширные свидетельства указывают на то, что социальная мобильность в США по меркам развитого мира низкая и продолжает постоянно снижаться, чтобы оживить эту зомби-идею, тоже придется потрудиться. За эту нелегкую работу взялся Томас Соуэлл из Института Гувера.

В своей недавней книге «Интеллектуалы и общество» он подвергает резкой критике либералов[112]за их непонимание экономики и утешает всех, кто беспокоится по поводу видимого снижения социальной мобильности, следующим наблюдением: «Мы видим, что некоторые городские кварталы в течение поколений остаются местом проживания бедноты, а между тем их успевает покинуть сколь угодно большое число жителей, пробившихся к лучшей жизни и переместившихся в группу с более высокими доходами». Тут же он вступает в противоречие с собой, упоминая, что Гарлем изначально был местом, где жили принадлежащие к среднему классу евреи. К тому же Соуэлл, похоже, не имеет представления о недавнем процессе (ре-)джентрификации, в результате которого афроамериканцы вновь стали меньшинством в Большом Гарлеме.[113]

Столь несерьезное отношение к эмпирическим фактам для Соуэлла в порядке вещей. В своей более ранней статье на ту же тему он говорит следующее: «Если определять мобильность как свободу передвижения, то она у всех одинаковая, даже если некоторые передвигаются с большей скоростью, чем другие, а некоторые не трогаются с места».

По Соуэллу получается, что США были бы самой высокомобильной страной в мире, даже если бы все дети оставались точно на тех же местах в социальной иерархии, что и их родители.

Соуэллу приходит в голову следующая остроумная аналогия: «Автомобиль, способный развивать скорость до 100 миль в час, может целый год не покидать гаража. Но это не означает, что он не является мобильным». По его словам, если бедные остаются бедными, то это лишь потому, что они не прилагают достаточных усилий и не идут на необходимые жертвы.

Применительно к реальной жизни это рассуждение выглядит так: если у нас перед глазами есть дети, родившиеся в богатой семье, родители которых хотят и могут обеспечить им прекрасное школьное образование и «наследственные» преимущества при поступлении в Лигу плюща, а наряду с ними – дети, родители которых каждый день борются за существование, то не стоит сетовать на то, что первые практически всегда преуспевают. В конце концов, некоторым людям удается выбраться из очень неблагоприятных условий и добиться успеха, и никто не принимал закона, который бы мешал это сделать остальным.

Ясно, что эта идея очень привлекательна для людей, способных щедро заплатить за ее рекламу, и, чтобы с ней покончить, одних доказательств ее ложности будет недостаточно. Возможно, если левые политические силы по-настоящему захотят вернуться к классовой политике (а с ней правые апологеты «обогащения сверху вниз» никогда и не порывали), то они найдут способ выгнать эту зомби-идею с кажущихся задворок политической полемики.

Всю полноту последствий глобального финансового кризиса нам еще предстоит оценить. Даже если оживление экономической активности наступит, потребительские кредиты уже не будут такими доступными, как в предыдущие десятилетия. Для тех, кто зарабатывает на уровне медианного дохода или меньше, последствия стагнации зарплат, продолжавшейся десятилетиями, будут уже неизбежны. Доступ к таким традиционным социальным лифтам, как высшее образование или повышение по службе внутри крупной организации, постоянно сужается. Рынок труда оказался разделен на две части. Поскольку попадание на хорошую работу все теснее связывается с дипломом престижного университета, шансы на продвижение вверх по социальной лестнице постоянно убывают.