Пиздец. Где же он был столько лет? Как спасся? Да вообще, что за нахрен происходит?!

— Рад нашему знакомству, милая леди, проходите в дом, ваши вещи заберут.

Женат, значит, память потерял. Шумно выдыхаю и тяжелым взглядом смотрю на окна дома. Вот тебе и радость встречи, мать его.

Вхожу в гостиную. Вижу, что Стася лежит на диване, вокруг нее скачут Алия и Тамара Петровна.

— Почему дочь Егорова живет у тебя? — с порога прилетает мне, а я рот открыть не могу

— Ты не помнишь её? — спрашивает Гурам, пока я стою, как истукан, и не знаю, что говорить.

Бросаю взгляд на бледную Стасю, которая не приходит в себя.

— Да что ж это такое, бедная девочка, ну хоть бы в этот раз без скорой обошлось, — волнительно бубнит Тамара Петровна.

Я поднимаю взгляд на Илью, которому Гурам задал вопрос.

— Это же не Агата, я же вижу! Тогда что эта девка делает у тебя?

Меня давно так не пытали, а я впервые не могу говорить. Он смотрит с такой неприязнью, что мне кажется, чтобы я не сказал, мне по любому впечатают огромный кулак в лицо.

— Она моя жена, я женился на ней после твоей гибели.

— Какого черта?! Ты же, как никто другой, знал, что всё, что связанно с этой семьей под запретом! Вы все знали, — орет Илья, о да, орать он умеет, и сейчас отлично напомнил.

Стася открывает глаза. Этот громовержец и мертвого с того света поднимет. Не хватало, чтобы сына разбудил, и будет вообще отлично.

Стася резко садится, смотрит на Илью, как на приведение.

— Как это возможно? Как?

Руки женщин пытаются уложить ее назад, но она, кажется, не видит никого кроме Саги.

— Стася, приляг, — обращается к ней Гурам. — Илья, не ори, в доме ребёнок спит.

— У вас уже и ребенок имеется? Шустрые вы, скажу вам.

Он отворачивается от меня, и я понимаю, что всю свою ненависть он посылает в лицо моей девочке. Стася еще не понимает, что перед нами человек, которого мы не видели два года и который потерял память. И почему-то у него видел полнейшее отторжение того, что Стася была его женщиной.

— Какого хуя ты замужем за моим лучшим другом? Вам с отцом мало того, что сделали в прошлом?

— Прекрати, ей нельзя волноваться, — хватаю друга за руку, но тот резко разворачивается, и я вижу, как молниеносно сжимаются его пальцы в кулак.

— У нас имеется, — рявкает Стася на Илью. — Ты купил меня у отца, сделал мне ребёнка и умер, завещав свое богатство. Перестань орать, разбудишь сына — убью своими руками!

Резкая, как кошка, Стася оказывается между нами и без грамма страха отталкивает от меня Илью. Я никогда ее такой не видел.

Гурам тоже вдруг оказывается рядом, не зная, кого сейчас придется успокаивать — Илью или Стасю.

— Таир, — раздается тонкий мелодичный голосок, — мне плохо.

Напряжение, разрастающееся до всемирного взрыва, моментально рухнуло и разбилось на тысячи осколков. Илья срывается с места и несется к побледневшей Алии, которая с помощью Гурама садится на край дивана и держится за низ живота.

— Милая, прости, прости, скорую? Опять напряжение?

— Окно откройте, дайте воздуха побольше, — даю указание Тамаре Петровне, а сам смотрю на Стасю и не знаю, что ей сказать в этот момент.

Я такой ее ни разу не видел. С порога выложила информацию человеку, который не должен был получить ее в таком формате. Стася не знает, что Илья женат и у него будет ребенок.

Как только появляется беременный живот, на лице жены выступает пунцовое пятно.

— Я сваливаю, — поворачивает голову ко мне и поднимает руки, словно капитулирует. — Я не вывезу всё это, родной, прости, разбирайся с ним сам.

Она говорит это достаточно громко, и Илья реагирует на ее слова, поднимая голову и провожая непонятным взглядом. А мне стало легче дышаться, когда Стася покинула комнату и оказалась за несколько стен от Ильи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тамара Петровна заботливо налила Алии чаю. Хлопочет над ней так же трепетно, как над своей любимой Анастасией Викторовной.

— Мне уже лучше, спасибо, — улыбается девушка.

— Разденься, девочка, в доме тепло, тепловой удар будет, — заботливо помогает женщина снять девушке пальто, — пойдем на кухню. Устала с дороги небось, покормим тебя. Пусть мужчины поговорят.

— Правильное решение, — хвалит Гурам и провожает женщин взглядом. Смотрит на нас с Ильей. — Без баб дышаться стало легче. Давайте поговорим, парни. На пониженных тонах, Илюх.

— Что здесь за нахуй происходит?! — рявкает Сагалов и пытается одним взглядом нас испепелить.

Я не буду с ним говорить в таком тоне, я ему уже все сказал, ему Стася добавила, какого хера он пытается своими психами выорать?!

Гурам видит, что я залупился, тяжко вздыхает.

— Сага, да не ори ты, блядь. Малого разбудишь, сам пойдёшь успокаивать, заебал, — говорит беззлобно. — Думаешь, мы тут плюшками два года баловались, пока тебя не было? Вартана чуть не пришили, Стася чуть не померла, а ты кидаешься с порога на девчонку, даже не помня, что сам ее в нашу жизнь притащил.

— Прости, брат, я действительно ничего не помню… не помнил до новостей, которые посмотрели несколько недель назад. А потом яркая вспышка. Алия обращается ко мне Таир, а я понимаю, что не Таир. И дикая головная боль.

Сагалов присаживается в кресло и сжимает голову руками. Меня игнорирует, но я и не рвусь в бой.

— Мама как? Она болела, жива? — смотрит на Гуру, и я понимаю, что боится услышать ответ, а я оцениваю ущерб его памяти.

Это ж до какого момента он ничего не помнит?

— Илюх, твоя мама умерла два года назад, — хмурит брови Гурам. — Ты приехал хоронить её и после похорон с каких-то херов попер к Егорову. Хотя позвонил бы нам, мы бы сказали тебе, что ты еблан. Из отеля ты вернулся его главным акционером и с ней…

Гурам не упоминает имени Стаси, а моя рука один хер сжимается в кулак. Сверлю Гурама тяжелым взглядом.

— В смысле с ней? — хмыкает с издевкой. — Меня там что опоили? А вы куда смотрели? Или ты, Варта, только на ее сиськи пялился? Хули она твоя жена?!