денег нет, — сказал другой, заподозрив Ласку в наемничестве.

— Я здесь не за деньги, а по делу чести, — сказал Ласка, — Ты принимаешь предложение Его Величества? — спросил он хозяина дома.

— Принимаю, — ответил тот.

— С этих пор клянусь защищать сеньора Белледонне как брата родного.

— Кто моего брата названного обидит, тот будет иметь дело со мной, — Бенвенуто подошел и обнял за плечи Ласку.

Наемники один за другим поднимались и уходили.

На улицу вошла другая группа вооруженных людей, тоже во главе с пузатым сеньором средних лет.

— Это засада, там их двое, — сказал один из наемников, проходя мимо.

— Брат к нему приехал, — добавил другой.

Половина вновь прибывших развернулась и ушла.

— Что происходит? — спросил новый пузатый сеньор у старого.

— Черт знает, что, — ответил тот.

Из дома вышел Бенвенуто с гостем.

— Уезжаю я от вас. Надоели.

Толстяки облегченно вздохнули.

— Точно? — переспросил один из них.

— Вот вам крест, — ответил Ласка и перекрестился по-православному справа налево.

— Куда? — спросил другой.

— Не ваше дело, — ответил Бенвенуто, — Буду там и дам рисовать, и рыцарей, и зверей, и рыб, и птиц, и ангелов божьих. Вас обоих грешниками в аду напишу.

Сеньоры пошептались и ушли. Зеваки тоже потянулись по своим делам. Подошел Вольф.

— Вольф, друг мой старый. Бенвенуто, брат мой новый, — представил Ласка.

Пойдем, за знакомство выпьем, — сказал Бенвенуто.

21. Глава. Папа римский Павел Третий

— Попался! — крикнул через улицу мужской голос, и три одинаковые красные фетровые шапки поплыли над толпой в сторону Бенвенуто.

— Господи, да за что опять-то, — подняв глаза к небу, взмолился художник, — Уеду я отсюда, уеду. Я все правильно понял, ноги моей в Риме не будет.

Господь с небес не ответил, а те трое подошли ближе.

— Как умирать будешь? — спросил главный.

— Отстань, Козимо. Не за что нам с тобой убивать друг друга, — ответил Бенвенуто.

— Не уверен.

— Эй-эй, — вступил Ласка, — Я его забираю отсюда.

— Куда?

Бенвенуто дернул Ласку за рукав.

— Далеко.

— Точно?

— Вот те крест.

— Справа налево? — не у каждого римлянина хватает кругозора знать, что правильно креститься справа налево, а не по-бесовски, как латинские прелестники учат.

— Справа налево, — серьезно ответил Ласка.

— Да ты еретик.

— Не вступай в спор, в инквизицию попадем, — шепнул Бенвенуто.

— Будешь обзываться — морду набью, — сказал Ласка, сворачивая диалог в сторону от религиозного диспута и по форме, и по содержанию.

Трое римлян рассмеялись.

— Что, дуэль? — спросил старший.

— Да хоть и дуэль.

— Трое на трое?

— Ты как? — спросил Бенвенуто Вольфа.

— Давай, — ответил тот.

Без лишних церемоний все вшестером зашли во внутренний дворик какого-то доходного дома на много семей. Там, конечно, у жильцов своих дел хватало, но шесть человек с мечами подвинут сколько угодно человек без мечей.

Решили, что биться будут до победы, сдаться можно, добивать лежачего нельзя, к соседним парам не лезть.

Бенвенуто выбрал себе противником одного из двоих «молчаливых». С первого удара Ласка понял, почему этого. Мастер меча.

Козимо достался Ласке. Он, хоть и старший, и инициатор дуэли, но не так хорош, как тот парень. Потому с видимой радостью уступил, хотя сам только что нарывался на драку именно с Бенвенуто, а не с его друзьями-еретиками.

Третий, ничем не примечательный, римлянин встал против Вольфа.

— К барьеру! — крикнула специально приглашенная симпатичная сеньорита и махнула платком.

Дуэль через барьер бывает у рыцарей на турнирах. А простолюдины эти турниры с удовольствием смотрят, как их далекие предки смотрели на битвы гладиаторов в Колизее.

Первым из боя вывалились Вольф и его противник. Другие две пары еще только начинали осторожно пробовать, кто есть кто.

Чтобы биться с кордом против длинного прямого меча, нужно… Быть большим мастером? Зачем мастеру мужицкий корд?

Вольф ловко отмахивался кордом, не уступая скоростью противнику, но превосходя его в силе. Каждая его защита отбрасывала вражеский клинок далеко в сторону, выбивала искры, оставляла зазубрины. Так и меч можно сломать об эту железку.

Нет, корд не был тупой железкой. Если его не сравнивать с настоящим длинным мечом. Вольфу постоянно не хватало то длины клинка, то длины шага, чтобы нанести полноценный удар. И тактически он проигрывал. Да, он захаживал к марковым братьям. Да, он практиковался на привалах с Лаской. Но последний раз с кордом против длинного меча выходил… давно.

Противник же Высокому искусству учился как искусству первой необходимости. И, пусть особых вершин не достиг, уже три раза пробивал защиту Вольфа и оставлял ему то царапину, то заметную рану.

Перспектива истечь кровью из десятка ран Вольфу не понравилась, и он рванулся вперед, отбив вражеский меч не клинком, а просто правым предплечьем. До сердца не дотянулся, но воткнул широкое острие корда в правую руку противника, выше локтя. Казалось бы, все, победа. Только тот в ответ перехватил меч левой и на шаге вперед проткнул немца насквозь под ребра. Вольф упал навзничь.

Бенвенуто довольно долго плел кружева клинком, но переиграл ложной атакой в лицо с переходом в укол под ключицу. Противник выронил меч, или специально бросил, на этом и закончили. Других отметин ни на одном из них не осталось. Ни царапинки на коже, ни разрыва на дублете.

Ласка бился дольше всех. Изогнутая сабля никак не давала дотянуться до врага острием, а на расстояние рубящего удара тот не подпускал. Козимо сильно превосходил в перемещениях. Только что он атаковал спереди, и вот уже слева. Раз, и его нет там, где проносится сабля. Два, низкий выпад, сабля пролетает над головой. Три, и снова укол в сердце, парировать который улетевшая в пустоту сабля опять не успевает.

Но итальянец средних лет начал уставать раньше, чем его молодой визави, и, что еще хуже, начал злиться. Злость — плохой советчик в том случае если твой противник хитрее и быстрее змеи. Козимо немного пригляделся к сабельной тактике и атаковал. Рассчитывая, что Ласка будет бить навстречу, целясь в пальцы, не довел своей атаки до конца, а поменял направление удара и рубанул в летящую навстречу саблю. Сразу же подшаг и удар в голову.

Ласка чудом не