И, конечно же, все происходило под град многоэтажной ругани, вопли и крики жертв.

Но стоило Генералу рявкнуть:

— Кому дороги глаза — Цыц!

Священнику гаркнуть:

— У кого нет лишних ушей за-аткнись!

Колоколу прогреметь:

— Мол-чаать всем, кто надеется завести детей!

Во дворе ненадолго воцарялась такая тишина, что даже мухи старались жужжать как можно беззвучней.

Коты переставали мяукать и свистели мимо окон в гробовом молчании, перебирая когтями в воздухе.

Птицы пикировали на чужие макушки без прежнего восторженно-победоносного клича.

Военная подготовка шла полным ходом, а занятия шли полным ходом тоже.

Правда, преподам приходилось либо наглухо закрывать окна, либо перекрикивать генералов.

Закрытые окна были чреваты метким попаданием в них того, что летало во дворах корпусов. Почти две трети стекол пали их невинными жертвами. И все бы ничего, но пали они на студентов и преподов.

От стеклянной крошки все навострились уворачиваться сразу после того, как она настигла студента у доски. Вот он решает себе задачки, и вот уже пришпилен стеклянными «лезвиями», как фокусник в номере с метателем кинжала.

Конечно же, пару вел Мастгар — без него не обходилось ни одно веселое происшествие. Вместо того, чтобы снять распятого на доске студента, он еще два часа водил всех полюбоваться чудо-зрелищем.

И всякий раз, когда студент начинал дрыгаться и возмущаться, дотрагивался до стекла, вонзившегося у него между штанин, и ласково так обещал:

— Еще звук или писк, и карьера Фаринелли Кастрата тебе обеспечена.

Посетив «комнату оборзения» — так называли студенты все аудитории, где вел занятия Мастгар — я уже ничему не удивлялась.

Ни тому, что по коридору то и дело бродили студенты и преподы с рамами на шее. Ни тому, что ни разу оконному стеклу не удалось никого порезать. Бронебойные затылки и носорожья кожа выручали население Академии лучше рыцарских доспехов.

Первокурсники быстро сникли — ректор сообщил, что «на войну» рекрутируют только со второго курса. У «младшеньких» же будут продолжаться занятия в «штатном режиме».

Конечно же, «штатный режим» Академии сильно отличался от «штатного режима» в любом другом месте.

Я не удивилась, когда по громкой связи, вместо гонга прогромыхал голос Езенграса. Сигнализация наши уши еще щадила, ректор же, как и любой воинственный скандр, слова «пощада» не знал. В полукантуженном состоянии я поняла, что лекции и лабораторки переносятся в аудитории главного корпуса.

Наконец-то я увидела — что же это такое.

Проводить меня туда вызвалось сразу несколько преподов нашей кафедры.

Предложение Суггурда, Лиции и Мастгара я отвергла сразу.

Суггурд с утра провожал меня в столовую окольным путем — он проходил около военных учений, а не в шаговой близости от них.

По дороге подчиненный долго рассказывал о том, как в прошлый раз на Академию нападали маренги. Я запомнила из его рассказа только одно — каждые пару шагов нужно приседать, чтобы руки препода пролетали над головой.

Лиция и Мастгар пугали меня невероятными способностями своих щербинок.

А Драгар еще отлеживался в медкорпусе.

Мой выбор пал на Метаниллу. Ту самую преподшу, что напутствовала меня на первую лекцию. На кафедре ее прозвали «мадам страшила». И вовсе не из-за внешности — Метанилла мало чем отличалась от других местных женщин. Из-за любви рассказывать всем — какие ужасы их ожидают.

Под эту раздачу попала и я перед своей первой лекцией.

Пока мы шли к главному корпусу, я узнала все самые страшные легенды перекрестья и даже больше.

О том, что в бронзовом крошеве может содержаться радиация, а она убивает всех, даже таких, как Вархар.

О том, что почти все виды пауков одного из соседних миров смертельно ядовитые. И кто их разберет, не эмигрируют ли они к нам, в Академию, перекусав и перетравив все, что движется у себя, на Родине.

О том, что мужчины-скандры занимаются сексом несколько часов кряду и марафон этот не выдерживают даже их жены. Многие частенько наведываются в медкорпус, и ложатся туда на недельку, поправить здоровье и передотдохнуть.

О том, что в щелях между корпусных плит может притаиться черная плесень или, того хуже, зеленая гниль. Каждая из них только и ждет момента, чтобы наброситься на нас и отравить.

О том, что электрическое поле из подпола не раз пыталось прорваться выше. И, того и гляди, подкрадется к кому-нибудь во сне — нападет, пока противник беззащитен и ничего не подозревает.

О том, что по ночам в темной башне гуляют куски ауры студентов, сошедших с ума после наказания. И кидаются на всех, кто проходит мимо корпуса, выжигая мозг…

И многое, многое, многое другое…

Мои уши уже категорически отказывались слушать этот нескончаемый поток параноидального бреда, а нервы требовали показать им ту самую ауру. Утверждали, что встреча с ней нанесет рассудку гораздо меньший урон, чем общение с Метаниллой.

И вот когда я уже готова была броситься наутек в первую попавшуюся арку, мы свернули к козырьку с надписью «Главный корпус».

Венчала внешне пятиэтажное здание стройная пятигранная башенка с флюгером в виде сфинкса. Интересно, на какой она высоте на самом деле?

Газонные кусты возле главного корпуса выглядели особенно квадратными. Камни дорожек особенно ровными. Дверь в корпус… особенно тяжелой. И, к сожалению, не только казалась…

Несколько минут я дергала ее, в тщетной попытке открыть. Чуть позже, не смотря на мои гордые возражения, к истязаниям ручки присоединилась Метанилла. И тоже без особого успеха.

Так бы мы и дрыгались возле двери всю мою будущую практику, если бы не мимо не проходил Генерал. Что он делал возле Главного корпуса в самый разгар военной подготовки, никому не ведомо.

Генерал остановился и несколько секунд наблюдал за нашим танцем возле закрытой двери.

— А-а-а… Что вы тут делаете? — спросил шепотом, подойдя поближе. У воинственного скандра не укладывалось в голове, что кому-то не под силу открыть самую обычную, бронзовую дверь, шириной всего-то в шесть ладоней.

Мы с Метаниллой переглянулись. Рассказать ему о своем позоре или соврать прямо в глаза? Мысли преподши явно потекли в том же русле, что и мои собственные. Недолго поиграв со мной в гляделки, подчиненная изобразила полукивок полупоклон. К сожалению, в последние дни я стала до ужаса хорошо понимать жесты сотрудников. Вы начальница, вам и ответ держать. Что-то в этом роде молчаливо произнесла Метанилла, бессовестно вручив свою честь в мои слабые, человеческие руки.

— Ээээээ… зарядку делаем… Отжимаемся стоя! — нашлась я после недолгой паузы.