Жизнь постепенно налаживалась и входила в размеренное русло.

Судостроительной артелью Фомы Сухарева было спущено на воду уже две одномачтовые ладьи, по конструкции и парусному вооружению похожие на поморские кочи. Одно из суденышек активно эксплуатировалось промысловой ватагой Афанасия, а второе совершало каботажные, исследовательские рейсы вдоль побережья. Вот тут как раз и не обошлось без некоторых неприятностей. Небольшая торгово-разведывательная экспедиция, направленная к северным соседям и союзникам махгикан — абенакам, едва не подверглась атаке с их стороны. Только благодаря вмешательству Сатэ-Ока, шедшего в качестве проводника, удалось избежать кровопролития. Вскоре выяснили причину агрессивности туземцев. Оказывается, год назад, летом 1501 года, их прибрежное поселение подверглись нападению белых, приплывших на трех «больших каноэ». Разорив вигвамы, захватив в плен и заточив в темные, зловонные, корабельные трюма семерых их обитателей, пришельцы вскоре ушли, оставив после себя недобрую память.

Второе посещение злобных бледнолицых произошло совсем недавно. Однако в этот раз Гичи Маниту защитил своих детей, разбив корабль врагов о береговые скалы. Команда, которая смогла спастись при крушении, той же ночью подверглась нападению и безжалостному поголовному истреблению со стороны жаждущих справедливой мести абенаков. Естественно, что появление ладьи с увешанными железом людьми у своих берегов индейцы восприняли как очередное вторжение и приготовили чужакам «теплый» прием, устроив засаду в прибрежных зарослях.

Острым глазом опытного следопыта, махгиканин первый заметил признаки присутствия людей. Быстро подойдя к Савве, он тронул новгородца за плечо и, указав рукой в сторону берега, безапелляционно заявил:

— Дальше идти нет. Другой люди.

Выслушав индейца, атаман некоторое время безуспешно вглядывался в указанном направлении, после чего скомандовал кормщику:

— А ну, Игнат, возьми чуть о шуйцу, видишь, чего-то басурманин наш неладное почуял.

Резко сменив курс, слегка накренившись на левый борт, суденышко отошло на безопасное расстояние и легло в дрейф. Коротко посовещавшись с атаманом, проводник спустил с борта ладьи свое небольшое каноэ, соскочил в него и направился к берегу. Достигнув цели краснокожий с кошачьей ловкостью выпрыгнул на сушу и, вытянув легкий челнок на прибрежные камни углубился в лес, скрывшись из поля зрения наблюдателей. Выйдя на небольшую поляну, он присел на поваленное дерево и, раскурив трубку, стал невозмутимо ждать. Прошло несколько минут, прежде чем из густых зарослей появились два надо сказать довольно живописных персонажа. Грудь немолодого коренастого воина с начинающими седеть волосами и изборожденными старыми шрамами лицом, шедшего первым, защищала напяленная на голое тело железная кираса с богатой серебряной насечкой, поверх которой висело длинное ожерелье из медвежьих когтей и клыков. На плече он нес двухметровый протазан-ранкону с широким обоюдоострым лезвием. Оружием шедшего следом его соплеменника был более традиционный томагавк, изогнутая деревянная палица с шарообразным утолщением на боевом конце. Но зато на голове красовался морион, не очень гармонирующий с голым торсом и набедренной повязкой. Несмотря на все неудобство и непривычность своих нарядов, оба аборигена имели весьма важный и самодовольный вид и скорее бы позволили содрать с себя шкуру чем нелепые железяки.

— Приветствую тебя, Белое Перо, — подняв в знак приветствия раскрытую ладонь торжественно провозгласил старший из подошедших. — Что привело тебя на военную тропу алнанбалов?

— Приветствую тебя, Медвежий Коготь, — кивнул махгиканин. — Я пришел повидать своих братьев абенаков и рассказать им хорошие известия.

— Белое Перо — великий воин, он смог сбежать от бледнолицых врагов, и это наполняет мое сердце радостью, — заметил туземец.

— Я привел к моим братьям не врагов, — возразил Сатэ-Ок. — Со мной пришли воины белого вождя, они друзья махгикан и ленапов и привезли много хороших вещей, чтобы отдать их абенакам в обмен на шкурки бобров и сладкий сок деревьев. Если вы захотите, бледнолицые братья будут помогать вам сражаться с вашими врагами. Они уже помогли махгиканам победить трусливых мохоков.

После столь продолжительной речи проводник сделал хорошую затяжку и замолчал, выжидательно глядя на собеседника.

Медвежий Коготь покачал головой:

— Я не верю, что язык моего брата может произнести лживые слова. Наверное, хитрые враги обманули его, заставляя лгать алнанбалам. Белые люди приходили на нашу землю, мы встретили их как гостей, но духи злобы и жадности одолели бледнолицых. Они сожгли наши вигвамы и убили наших людей. А тех воинов и скво, которые не успели спастись, схватили и увезли на своих больших каноэ.

Некоторое время Сатэ-Ок обдумывал слова военного вождя абенаков, а затем, придя к конечному выводу, уверенно заявил:

— Воины белого вождя никогда не были на земле твоего народа. Наверное, это были бледнолицые из другого племени. Надо сказать о них моим друзьям и, когда враги придут в следующий раз, они вместе с абенаками прогонят их. Мы вместе ходили на тропу войны, убивали мохоков и онейдов. Мой брат должен верить моим словам.

— Хорошо, я поверю тебе, Белое Перо, пусть военный вождь бледнолицых придет сюда и говорит со мной.

Заключив это соглашение, краснокожие разошлись. Медвежий Коготь вместе со счастливым обладателем мориона растворились в зарослях, а Сатэ-Ок направился к ладье, дрейфующей метрах в трехстах от берега. В ходе последовавших за тем переговоров с участием Саввы удалось убедить вождей абенаков в миролюбивых намерениях пришельцев, решив миром встречу, исход которой мог бы закончиться серьезным кровопролитием.

Неизвестные корабли появились на траверзе Южной крепости ранним пасмурным октябрьским утром 1502 года, через несколько дней после отбытия атамана и его отряда. Спасаясь от надвигающегося шторма, две каравеллы зашли в залив и бросили якорь примерно в двух кабельтовых от берега, под дулами орудий центрального укрепления. На полубаке одной из них вспухло белое облако холостого пушечного выстрела, и на грот мачте взвился флаг.

— Португальцы, — коротко пояснил Андерс стоящему рядом Емелину, наблюдая, как от борта головного судна отделилась и двинулась к острову шлюпка.

— Приперлись. Чего им здесь надо? — поеживаясь на прохладном ветерке, недовольно ворчал вырванный с утра из-под теплого бока молодой жены заспанный Вжик. — В Кенигсберг гонца отправил?

— Та, тумаю, госутар скоро бутет, — кивнул головой голландец.

— Ну, что тут у вас? — к Алексею торопливо подошел заспанный Корнев. — Вот те на! Я и не знал, что португальцы появлялись у здешних берегов. Думал, они только на юге плавали.

— Как видишь, добрались, — буркнул Емелин, — чует мое сердце, ничего хорошего от их визита ждать не приходится.

— М-да, — протянул Сергей, — они сейчас обладают серьезными военными возможностями и могут попытаться наложить лапы на маленькую ничейную колонию.