Я остановилась. И посмотрела на то самое “право”: болотистая местность, поросшая высокой-привысокой травой между высоким перелеском из ёлок.

— И ты хочешь, чтобы я поехала туда? — спросила я бездушный навигатор.

Смеркалось. Розовый яркий закат озарял местность. Были слышны сверчки и… даже жужжание комаров. Я залезла в бардачок Крис. У меня всегда была припасена специальная аптечка на такие случаи, где процентов 30% составляли волшебные мази и брызгалки против мелкой насекомой живности. Но нет. Неудача ждала меня. В бардачке были лишь в нереально большом количестве средства для интимной… Близости.

Я усмехнулась. Крис использовала этот кейс, мягко говоря, не по назначению: он часто выручал её, когда служители порядка останавливали её после изрядной гонки, а она невзначай открывала его для того, чтобы найти страховку. Обычно принимать документы, к которым был прилеплен резиновый трясущийся, словно бабкино желе на ляжках, дилдо они не хотели, и отпускали её с сотым предупреждением восвояси. Средства от насекомых не было. Разве что резиновым дружком отмахиваться. Ну ладно.

Я открыла дверь и вышла. Машина запилилкала.

— Как они могли купить объект, даже не посмотрев его? — я пробиралась сквозь траву к месту, что издалека напомнило мне каменный мост.

Через метров двадцать я чуть не скатилась кубарем: подо мной оказался резкий обрыв на небольшой пруд.

— Откуда здесь вода? И… если здесь есть столько жидкости, — я пробубнила себе под нос, — Значит есть подземные воды... — я тяжко выдохнула. Надеюсь, хоть почвы с песком.

Через чёрную, как смоль, воду был проложен арочный мостик. Как из сказки: сложенный из больших камней, поросший мхом, и… скользкий от влаги, мха, и прочих сопутствующих улиточных обитателей.

В машине зазвонил телефон. Развернувшись, я, как заяц, скача, чтобы не подвернуть лодыжку от болотистых бугров, выхватила трубку.

— Лютая!!! — орало наСяльника, — Ты на объекте?

— Эм-м… Тут нет нормального подъезда. Только небольшой мост через речку.

— Какую речку? — Борис Николаевич начал шуршать бумагами. Видимо, работал всю ночь в офисе. Сзади послышался приторно-сладкий тон Леночки-протёрые-коленочки:“Ну Боря…” Скорее всего, работала эта сотрудница сейчас в адовых по запашку условиях: под столом у скотины.

— Так вот и я думаю, какая речка… На карте в тендерных документах вроде как не было.

— Ладно, решим! — включился “светлый” Борька, то есть его мозг, в игру, — Ты хоть замок видишь?

Я подняла глаза. Шпиль-лев был еле различим вдалеке за горизонтом.

— Да.

— Езжай тогда. Наверное, ты набрела на старую дорогу. Обычно к старым замкам делали рвы, и, соответственно, строили несколько подъездов-мостов. К объекту выйдешь. Я отключусь ненадолго, — послышался шлепок на заднем плане.

— Хорошо, — покорно ответила я и положила трубку с омерзением. Представлять их игрища я даже не хочу.

Я села, отряхнувшись от репейников, в машину. Нажала на газ и резко тормоз.

— Так, стоп, а сколько ты весишь?! — я спросила машину.

Машина, конечно же, аки и любая аппетитная дева с формами деликатно промолчала, а с Сири мне разговаривать не хотелось. Поэтому — ладно. Не просто так я супромат учила. По моим интуитивным просчётам, если она весит около двух тонн, то всё должно быть хорошо… Главное, не создавать резонанса...

Сквозь поросли я худо-бедно подъехала к большому замку. Заглушила машину, но оставила свет фар включенным. Уже начали виднеться первые звёзды. Становиться прохладно… И… НИКОГО, ТВОЮ МАТЬ!

Я посмотрела на телефон… Батарея разряжается. Борька, твою приблудню, куда ты меня выгнал?! Во-поле-березу?! Я холодно посмотрела на величественный замок, что стоял ко мне будто по диагонали, и я могла разглядеть, квадратную высокую, трехэтажную “стрелецкую”, круглую башни, арочные двери, большие оконные проёмы… Как он смог выкупить такой объект, который спокойно мог относиться к культурным достопримечательностям? И если он купил его со статусом культурного музея, не означает ли это то, что это будет даже не просто строительство, а реконструкция?

Набрала Борьку. Телефон мерзко пикнул о низком заряде. Послышался: “Абонент-не-абонент”. Вот жирный боров! Да тебе на отсос и трёх минут хватит, перед кем ты там выпендриваешься?!

Оперлась на горячий капот кроссовера. Поёжилась. И почувствовала себя дурой-дурую. Может я не на тот объект приехала? Снова зашла на почту. Проверила координаты. Вбила их уже на телефон… Нет, я на месте… Ничего не понимаю… Зачем тогда меня сюда так срочно звали? В эту глушь? Или Заказчик думает, что если я взялась за его проект, то буду денно-нощно в палатке ночевать рядом с ним, и набирать электричества только, если повезёт, из солнечного света, чтобы проект ему одному на комПУКктере делать?

Агрессия начала во мне нарастать с невиданной силой. Ненавижу тратить своё время впустую. Просто терпеть не могу. Именно поэтому я всегда прихожу на встречу ВО ВРЕМЯ.

Зазвонил телефон. Было написано: “мама”.

— Доча! — вместо приветствия сказала мне матушка, — У тебя всё хорошо?

— Да, — соврала я, почесав место укуса от комара на оголённой икре и посильнее закутавшись в белоснежный пиджак.

— Хорошо, доча… — мать была будто на своей взволнованной волне, — Доча! Беда случилась!

Я сглотнула.

— Доча, — сзади неё послышался шум моря, — Светалана Анатольевна попала с сердечным приступом в больницу.

Я резко выпрямилась.

— Чем я могу помочь?

— В моей квартире, — она говорила с заминкой, вытирая слёзы, — В миске с поросёнком лежат её ключи. У неё дома… Ричи… Ричард… Ну бультерьер у неё. Ты можешь его пристроить пока к себе? Потому что если тебе неудобно, то я сейчас же покупаю билеты в Москву…

Я приложила руку к голове. А меня пустят вообще на объект с собакой? Хотя… Хотя если они хотят, чтобы я здесь жила в палатке, то такая собачка была бы очень даже кстати! Мы бы вместе с ней ловили зайцев на жарёху и вдвоём кусали бы за жопы всяких, кто проходит мимо нашей палатки.

— Мам, не переживай, я сейчас же поеду за Ричи, — я посмотрела на недружелюбный замок. Он недружелюбно посмотрел на меня в ответ.

— Он это… — мама вытерла слёзы, — Не ел, наверное, не гулял… Не знаю… Суток двое, — моё сердце на этом сжалось. Именно по этой причине я не завожу зверьё. У меня всегда душа кровью обливается, когда настолько зависимое от тебя живое существо страдает.

— Да, сейчас приеду. Не переживай. А Светлана Анатольевна как? — спросила я аккуратно.

— Да говорит, что лучше, — она тяжко выдохнула, — Но неделю её прокапают. Она запретила мне приезжать ради неё…

— Ладно, мам, — у меня пикнула предсмертным ором батарея, — У меня телефон садится.