— Договорились.

— Я плохая мать, да? — внезапно спросила Светлана.

— Ну что ты несёшь, мам?

— Плохая, я знаю, — Светлана кивнула.

— Мне, конечно, не с чем сравнивать, но, думаю, лучшей матери на свете нет. Хотя, может, у Тимы Назарова мама получше, — сказал Дима и засмеялся.

Светлана тоже рассмеялась.

— Или у Никиты Довгополова, — добавил он.

— Ладно, пойдём домой. Тебе завтра в школу, — со спокойствием на душе сказала Светлана.

— И тебе, — улыбнулся Дима.

Они поднялись и пошли домой. Снег под их ногами едва слышно поскрипывал. Спина Светланы, похожая на закорючку, выпрямилась.

На крыльце они увидели Степана, бегущего с мешком в руках.

— Странный мужик этот Домрачёв, — сказал Дима.

— Он просто ничтожество, — сказала Светлана. — Что с него взять?

— Чур меня! — прокряхтел Домрачёв, услышав голоса.

Катя вышла из дома, громко хлопнув дверью. Она, дёрнувшись, согнулась и пристыженно прижала голову к груди. Егор терпеливо ждал, пока девушка проверит, не проснулись ли от грохота родители. В машине их дожидались двое его друзей, Никита и Миша, и Катина подруга Вика.

Поехали они в «Ирину».

У входа в кафе гостей встречало облако густого сигаретного дыма. Парни остались ненадолго на улице. Катя зашла в «Ирину» вместе с Викой и, приветственно улыбаясь, кивнула своим знакомым. Они сели за столик в углу, и к ним сразу подошёл молодой парень в фартуке. Грязной розовой тряпкой он смахнул со стола крошки с пеплом и, нехотя кинув на стол две заламинированные выцветшие бумажки с фотографиями шашлыка, оливье и других блюд, удалился. Катя потянулась к меню и брезгливо ухватила его двумя пальцами, подозрительно оглядываясь.

— Ну молодцы тоже! — обратилась она к Вике, перекрикивая музыку. — Отправили одних в этот барак.

— Да ничего, знакомых полно, — отозвалась Вика, покачивая головой и вторя ритму. — Это Ленка там сидит?

— Какая? — быстро обернулась Катя.

— Да не смотри, — пряча взгляд в стол, говорила Вика. — Медленно повернись. У стойки. С Арменом.

— Да какая Ленка?

— Зиновьева.

— А, вроде бы она, да.

— Чего это она с Арменом?

— Не знаю. Сердцу не прикажешь, — попыталась улыбнуться Катерина.

— Да шлюха она просто!

— Ну ты погромче кричи, — Катя осмотрелась.

— Да все и так это знают. Чего скрывать? Только машину новую купил ― она сразу тут как тут.

— Чего ты сразу ярлыки вешаешь? Он, может, чем-то другим её обаял.

— Знаем мы, чем таким другим, — лукаво посмотрела на подругу Вика. — Таким бабам для счастья нужно немного. Главное, блестящего, да побольше.

Катя посмотрела на своё кольцо.

— Ну, знать нам всего не дано, — всё пыталась улыбаться Катя.

— Это да. Но тут к гадалке не ходи…

— Давай, может, тему сменим? Мы, между прочим, знаешь, по какому поводу собрались?

— Ну-ка? — заинтересовалась Вика.

В это мгновение за спиной Кати раздался грохот. К их столику подкатился стеклянный осколок от входной двери. Катя осторожной поступью двинулась к выходу. Вика пошла вслед за ней.

На улице на холодном снегу, как два разъярённых, сплетённых в один ком кота, дрались парни. Вокруг них суетились другие: кто-то пытался разнять, кто-то, напротив, советовал одному из бойцов, как уязвить другого. В итоге начались стычки между подначивающими и разнимающими.

— Егор! — испуганно крикнула Катя.

В клубах дыма ничего нельзя было разглядеть. Она кинулась ближе к толпе и сквозь хаос мотающихся рук разглядела своего жениха. Он сидел на обездвиженном, уже не сопротивлявшемся ударам несчастном парне.

— Егор! Прекрати! — она схватила его за плечо.

— Отойди! — рявкнул он на неё.

— Миша! — крикнула на друга Катя. — Чего вы стоите?! Снимите его! Егор! Я тебе говорю, прекрати!

Парень нанёс последний удар по лицу противника, превратившемуся в кровавое месиво, и неохотно встал. Он положил свои большие окровавленные ладони на встревоженное лицо Кати и начал ей втолковывать:

— Успокойся, всё хорошо. Мы всё решили.

— Какая мерзость, господи! Пусти! — она оттолкнула Егора и порывисто двинулась к машине.

Он побежал за девушкой.

— Ну куда ты? Стой!

Она встала возле «Лады».

— Мы здесь не останемся. Открой мне дверь.

— Кать, он сам виноват, — пытался оправдаться Егор.

— Знать ничего не хочу. Какая мерзость! Как не стыдно! Открой дверь, Егор! Открой дверь, открой дверь, открой дверь, — затараторила она.

Он, виновато глядя на девушку, нажал кнопку на брелке, и машина открылась. Они сели.

— Откуда в тебе столько злобы, агрессии? Я не понимаю, — сказала Катя.

Егор молча выслушивал её обвинения.

— Когда ты со мной или с моей семьёй, ты сдерживаешься? Так, что ли? Какой ты настоящий? Такой?

— Катя, — членораздельно заговорил Егор, — этот Мухоморов… Он мне нагрубил, и я поставил его на место.

— А если я тебе нагрублю, ты тоже станешь меня на место ставить?

— Тебя не стану, — признался Егор, как будто в преступлении.

— Меня не было рядом две минуты. И ты за две минуты устроил драку. Пойди попроси у него прощения, и мы поедем отсюда, — сказала она.

Егор тупо смотрел на невесту.

— Пойдём вместе, — добавила Катя.

Егор нехотя вылез из машины и медленно пошёл к пострадавшему парню, сидящему на гнилой скамейке в окружении сочувствующих. Там же стояли Вика, Миша и Никита. Егор жестом заверил их, что не намеревается никого бить, и те отступили. Он под пристальным вниманием Кати присел на корточки, нагло уставился в глаза избитому до неузнаваемости Мухоморову и сквозь зубы процедил:

— Как ты, дружище? Ничего?

Мухоморов смотрел на Егора злыми красными глазами.

— Ты прости меня. Не хотел так сильно, — добавил Егор.

— Да пошёл ты на хер, — истерично усмехнувшись, сказал Мухоморов.

Толпа сразу загудела, засуетилась. Миша с Никитой взяли Егора под мышки. Тот поднялся, оттолкнул их, показал руками, что у него всё в порядке, и, улыбаясь, обратился к Кате:

— Извинился. Теперь можем ехать, дорогая?