— А тебя это не удивляет?

— Нет, — покачал он головой. — Если уж на то пошло, Костика нам привела именно она… Кажется, они были знакомы. Но шапочно… Женька решила запустить квартиранта, чтобы квартира не пропадала. А Ирина вспомнила, что у нее есть знакомый и этому знакомому как раз надо переехать. У него с прежними хозяевами не сложилось… Вот и вся история. Вряд ли они встречались потом. Ирка — нормальная женщина. С какой стати ее потянет к какому-то недоделанному Костику?

Он явно злился. Ольга отметила этот неоспоримый факт и вздохнула про себя: «Бедная Женька… Даже если вся эта мутная история закончится благополучно, как она сможет жить с Панкратовым? Он же стопроцентно снова будет изменять с этой долбаной красоткой… И ничего не сделаешь с этим». Не то чтобы он любил эту самую Ирину. Нет, Ольга была уверена — любит-то он Женьку. Но там тоже ничего не кончится. «Яко свиния лежит в калу, тако и аз греху служу», — вспомнила она слова старинной молитвы. Панкратова к этой чертовой кукле тянет жажда греха.

«И как же их, таких, любить?»

Ольга честно пыталась найти в Ирине хоть что-то, что заставило бы ее хотя бы пожалеть.

Как назло, в эту же минуту открылась дверь в кафе. На пороге возникла парочка. Он — вылитый Панкратов. И рядом — точная копия Ирины. Этакая иллюстрация к жизненным коллизиям… Девица была холеной, только что из салона и мерцала загадочными улыбками, драгметаллом и прочими «афродизиаками». Мужчина рядом пластался перед ней, как лакей. И одновременно горделиво оглядывался вокруг — все ли видят, какое удачное приобретение он сделал?

«Нет, я не могу их полюбить, — с тоской подумала Ольга. — Не могу… А Женьку надо предупредить, что эта гюрза никогда не отвяжется от Панкратова. Это же ее кормушка, черт побери. Так что надо бедной Женьке поставить крест на своем прошлом».

Она его смущала.

Такие женщины существовали раньше только в его воображении. Или населяли журнал «Элль».

Он даже не мог сразу надеть свою обычную маску насмешливой проницательности.

Все-таки показал ей собственное восхищение, смешанное с растерянностью, — и она поняла это. Насмешливо улыбнулась и выпрямилась.

— Простите? С кем имею честь?

Буквально это переводилось так: «Какого черта охранник-идиот впустил тебя, лоха недоделанного, в мой дом?»

И Игорь мог бы ответить: «А у меня сохранилось от прежней работы удостоверение… И твой охранник, куколка, именно придурок и лох, а еще у него сохранилась привычка к субординации… Он даже вытянулся передо мной невольно — как перед старшим по званию».

Но он промолчал.

Он сказал бы так обычной женщине.

Эта обычной не была.

Эта была мечтой.

Ночным сном. Фантазией. Картинкой из гламурного журнала.

Она прислонилась к стене, рассматривая его сквозь полуопущенные ресницы. Лучше о них не думать, о ее ресницах… Густые и пушистые, умело пропускающие через себя огонь изумрудный… Он думал стихами. Да как о ней думать-то, о такой красавице?

Руки были сцеплены на груди, и хотя она-то явно хотела достичь эффекта насмешливости, легкого презрения к нему, лоху, он видел совсем другое.

Молитву. Мадонну.

И сердце колотилось там, внутри, грозясь раздолбать надоевшую клетку тела. Впрочем, тело-то было на этот раз ни при чем.

Глупо испытывать желание, когда видишь перед собой недосягаемую мечту.

Он должен взять себя в руки. Для этого надо перестать на нее смотреть. Это непросто. Взгляд сам тянется к ней.

«Это только оболочка, — попробовал убедить он себя. — Просто хорошая косметика. Визажист. Прикид. Там, внутри, ничего нет…»

Но разум-то уже отказывался подчиняться ему.

Набрав в грудь побольше воздуха и старательно уводя взгляд в сторону — а он-то, зараза, все стремился еще разок насытиться этими совершенными формами, — Игорь нарочито равнодушно сказал:

— Да не по своей воле… Меня интересует некий господин. Ходят упорные слухи, что квартира эта принадлежала ему.

— Ну да, — согласилась она. — Только почему принадлежала-то? Она ему и принадлежит. А я тут иногда квартирую… Когда мне надоедает «ненавязчивое обслуживание» в обычной квартире…

— И как же звали этого господина?

Она недоуменно пожала плечиками:

— Почему звали? Его фамилия Исстыкович.

— Ну вот. Так я и думал, — облегченно выдохнул Игорь. — Исстыкович. Именно так… Только мне почему-то он дал совсем другой адрес…

— Понимаете, — начала объяснять красотка, — у него последнее время неприятности были. Он был вынужден перебраться сюда на некоторое время из квартиры своей матери. Здесь все-таки далеко… А ему надо было ежедневно добираться в центр. Он вообще-то хотел сделать там евроремонт…

— Хорошо, когда много квартир, — сказал Игорь. — Только странно, что он почему-то счел нужным сообщить о своем переезде своему другу. А нам сообщил адрес той квартиры…

— Значит, он больше доверял своему другу, чем вам, — заметила девушка. — Вы все выяснили? Мне вообще-то пора собираться на работу…

— Нет, — грустно признался Игорь, — выяснил я не все. Например, я не выяснил ваше имя. И какое вы можете иметь отношение к господину Исстыковичу.

— Да почти никакого… Стык… простите, господин Исстыкович… друг семьи. Очень давний друг. Вот и вся связь.

— Друг семьи? — удивился вполне искренне Игорь. — Тогда вы должны все знать… Кстати, вы так и не сказали, как вас зовут.

— Ирина, — сказала она. — Ирина Погребельская… Что я должна знать?

«Погребельская?!»

Черт.

Он замер, чувствуя, что оказался так близко к разгадке, и боясь спугнуть, помешать этому сближению.

Погребельская…

Кто она этому Костику? Сестра? Жена?

Но если она находится с ним в такой тесной связи, почему она ничего не знает?

Как это могло произойти?

И почему именно ему, Игорю, предстоит поведать ей о печальной судьбе обоих? Выступить в роли этакой Мойры…

— Исстыковича убили, — сказал он.

Она побледнела и вздрогнула невольно. Глаза открылись шире — длинные ресницы уже не могли сдерживать огня. И — страха…

Игорь сам удивился, увидев этот страх. Огромный страх… «Конечно, — успокоил он себя. — Кому же не страшно услышать, что твой давний друг убит?»

И в то же время его интуиция подсказывала ему — страх вызван не этим.

Чем-то другим, о чем она и спросить-то не рискует.

— И… вы считаете, что я к этому причастна?

— Нет. Я так не считаю. Я просто хочу уточнить некоторые подробности. Например, что за письма ему приходили?