После нашего с Зейдом разговора я пошла на балкон и там просидела весь день, наблюдая за мужчинами в чёрном, охраняющим особняк. Они напоминали мне притаившихся аллигаторов. Их присутствие угнетало, раньше я не замечала никого и мне жилось спокойнее. Зейд же весь вечер занимался бумагами Андреа. Я даже заснула без него, не в силах больше ждать мужчину.

— Что случилось? — Спрашиваю у него на ходу, пытаясь успевать за широкими шагами мужчины. — Куда мы спешим?

— Если поторопимся, то ничего не случится. — Голос Зейда прерывает звук автоматной очереди совсем рядом с нами. Мужчина замирает, выпрямляется и ругается на неизвестном диалекте. — Ната, слушай меня внимательно, всё будет хорошо. Тебя не тронут, побоятся последствий. Пока я жив, тебя не тронут. Чтобы тебе не говорили, чтобы не обещали, всё ложь. Каждое слово. Не верь никому, ничего не обещай и ничего не рассказывай. Лучше всего — молчи.

Спросонья мне не сразу удаётся понять к чему это всё говорит Зейд. Но когда двери особняка распахиваются и внутрь вваливается несколько мужчин с автоматами до меня начинает доходить.

Пока я жив, тебя не тронут.

А сколько ты продержишься живым, Зейд?

Карабинера быстро подхватили под руки и повалили на пол, тыкая лицом вниз. Со мной обошлись более нежно, просто схватили и потрясли для убедительности, чтобы я не пыталась рыпаться. Из-за страха я даже не пискнула, смотрела на происходящее, надеясь, что я просто всё ещё сплю.

Вслед за всеми в особняк вошёл мужчина в возрасте, на вид ему было лет пятьдесят. Он был очень похож на Андреа, не нужно быть экстрасенсом, чтобы угадать родство между мужчинами.

— Наконец-то ты на своём месте. — Мужчина в идеально выглаженном костюме цвета слоновой кости сильно выделяется, он просто не вписывается в антураж. Щёголь из прошлого. В костюме тройке и коричневой рубашке он напоминает денди из английского фильма. Ему на пароход да в кругосветное путешествие. — Грязи самое место под ногами…

С этими словами мужчина наступает на голову Зейда и вытирает подошву о жёсткие волосы. Ему доставляет удовольствие такая расстановка сил. Он сверху, властвует над Карабинером.

Я не вижу лицо Зейда, но такое обращение с ним доставляет мне боль.

— Отнесите его в погреб и научите, как мигранты должны себя вести в нашей стране. — Мужчина покрутился на месте, рисуясь как в дешёвом кинофильме. Он заметил меня и его интерес переметнулся в мою сторону.

Если у мужчины было кровное родство с Андреа, значит, он был родственником Зейда, но не признавал его. Наоборот, называл иммигрантом, желая ударить побольнее. Мужская надменность сочилась из каждой клеточки.

— А это у нас кто тут такой красивый? — Мужчина ладонью обхватил своё хозяйство, сжал его, показывая всем своим видом какие у него намерения.

Зейда подняли с пола, я видела, что он не сопротивляется, сохраняет надменную хладнокровность.

Я так часто слышала, что Карабинер ужасен и жесток, что ожидала другой реакции с его стороны. Думала, он будет рвать на куски, но Зейд и бровью не вёл.

Мужчина подходит ко мне и вытягивает руку, чтобы коснуться моего лица. Я дёргаюсь, не хочу, чтобы он меня трогал.

Пока я жив, тебя не тронут.

Он скалится, смотрит на меня с дикой улыбкой и снова тянется, на этот раз решительнее.

— Арландо. — Голос Зейда разрезает раскалённый воздух, проходится по материи невидимым ножом, останавливая руку в воздухе. Карабинер обладал внутренним стержнем, вокруг которого нарастала сила, она подавляла всех вокруг. — Не трогай то, что тебе не принадлежит.

В слабом освещении особняка глаза Зейда опасно сверкнули.

— А то, что, Сириец? — Вызов. Арландо хотел бы, чтобы Зейд бился головой о стену, боялся его, умолял отпустить нас. — Я могу трахнуть её у тебя прямо на глазах, и ты ни черта не сможешь сделать.

— Своим вялым членом ты можешь трахать только свою племянницу — шлюшку Андреа. А мою жену тронешь, вырежу всю твою семью. Не побрезгую и внуком. Сколько ему сейчас, восемь? Я слышал ему нравится там, любит всё эту красную хуйтотень. Автобусы. Будки. Жалко будет лишать его всего этого.

Слова Зейда производят впечатляющий эффект, Арландо забывает напрочь обо мне и переключается на Зейда. Я смотрю на Карабинера, затаив дыхание. Даже в такой ситуации он сохраняет спокойствие и лицо.

— А ты не угрожай мне. — Шипит мужчина и ударяет Зейда в живот. Он вкладывает всю свою силу в удар, но Карабинер даже не сгибается. Зейд поджимает пухлые губы, пытаясь сдержать смешок. Он унижает мужчину всем своим видом. — Я прямо сейчас тебя прикончу.

— Жадность не позволит.

— Сука… Сделайте так, чтобы он захлёбывался кровью. — Здоровый бугай справа от Зейда вытянул автомат и со всей дури приложил прикладом по лбу Карабинера, рассекая Зейду висок.

Я не знаю, как чудом не закричала. Зажмурилась.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​До меня доносились глухие удары, только они. Зейд, как и я, не издавал и звука. Он бесшумно выносил десятки ударов. Когда я открыла глаза, Зейд стоял на коленях лицом вниз, изо рта у него тянулась тонкая струйка крови.

— Пойдём, милая, тебе не стоит смотреть на такие вещи. — Арландо сам подхватывает меня под руку и утаскивает вглубь особняка. — Расскажешь, как докатилась до жизни такой и связалась с этим пугалом.

В детском доме я занимала низшую степень иерархии, старалась поменьше высовываться, не попадаться на глаза элите и хорошо учиться. Я считала, что, когда вырвусь наружу, смогу всего добиться своим умом и прятаться больше будет не нужно.

Я была убеждена, что только в нашем интернате царят такие примитивные правила существования, где сила решает всё. Как же сильно я ошибалась!

Вся жизнь — сборище примитивных правил.

Даже сейчас я покорно шла за Арландо, не издавая звуков, боясь привлечь к себе интерес. Меня успокаивали только слова Зейда, я повторяла их словно заклинание — меня не тронут, пока он жив. А Карабинер будет долго жить, он не должен сломаться.

— Как тебя зовут? — Погрузившись в собственные мысли, я не сразу поняла, что мужчина обращается ко мне. Когда до меня дошло, я подняла голову и посмотрела в глаза Арландо. Было что-то сумасшедшее в итальянце.

— Ната. — Я уже привыкла к этому имени. Срослась с ним как со второй коже.

Арландо покачал головой, видимо обдумывая что-то на мой счёт. Мужчина был хитер, было не понятно, чего он хочет.

— Не думал, что когда-нибудь этот отброс женится. — Бросает он. — Я думал, что он вообще никогда не расчехляет штаны, слишком уж скупа его