Без сил я сажусь на траву и обхватываю руками ноги, всё тело болит, но сильнее горит душа. Мне страшно. Внутри столько вопросов.

Только сейчас меня начинает крыть, по щекам текут слёзы. Не могу поверить, что мы выбрались из особняка.

Красивая территория была усыпана людьми Карабинера, они валялись повсюду мёртвые. Зейд оторвал от своей рубашки кусок ткани и завязал мне глаза, заставляя не видеть весь этот ужас. Но было поздно, самое страшное уже запечатлелось на сетчатке. Я никогда не смогу забыть этот день.

Если в тюрьме мне казалось, что самое страшное уже случилось со мной, то теперь — я боялась думать во что ещё макнёт меня с головой судьба.

Мы остановились у речки. Карабинер спустился к воде, попробовал воду, умыл лицо ладонями. После чего снял рубашку и сполоснул её в реке. Вода тут же окрасилась в тёмно-красный цвет.

Мощное мужское тело было покрыто кровоподтёками и ножевыми ранениями. Спина Зейда напоминала арт — хаусную картинку из сотни узоров. Страшно смотреть.

— Иди сюда. — Правый глаз мужчины заплыл. Красивое лицо было перекошено из-за гематомы. Мне очень хотелось его поцеловать, но я боялась, что, если прикоснусь, сделаю больно.

Я послушно встала и подошла, прихрамывая, к воде. Зейд снял носки с меня и осмотрел ноги. Промыл раны пресной водой и заботливо подул на порезы, чтобы не сильно щепало.

— Ничего страшного. Заживёт быстро. — Он нежно поглаживает меня и поцеловал ступню. Я всхлипываю. Очень странно и непривычно ощущать заботу в такую минуту. — Ты молодец.

— Что мы будем делать дальше?

— Добираться до Рима. — Зейд садится рядом со мной и притягивает меня к себе, обнимет и прижимает к своему израненному телу. Не знаю, как он держится. Я бы на его месте просто легла и отдалась на растерзание. — В этой части острова у Арландо много сообщников, они не дадут нам покинуть остров, поэтому нужно двигаться на юг к Кальяри. Там у меня есть свои люди, они отвезут нас в Рим.

Мы были в северной части острова и, когда мы с Карабинером ездили на пляж, я видела туристический указатель, что до Кальяри около 250 километров. Приличное расстояние для пешей прогулки.

— Не переживай, мы раздобудем тебе обувь и найдём средство передвижения. — Угадывает мои мысли Зейд. — Нужно только выйти к населённому пункту.

— Но как? Ни у кого из нас нет денег, за нами точно идут люди Арландо… — Меня не отпускает страх. Наш разговор напоминает спор оптимиста и пессимиста.

Зейд проводит ладонью по моей голове. Мне бы его абсолютное спокойствие.

— Ты мне веришь? — Спрашивает он. — А надо бы… Малыш, я хорошо знаю местность. Было время, я ползком добрался до юга. Знаю тут каждый овраг и деревню, не переживай.

Не спрашиваю его, связана ли эта история с тем, что Матео пытался сварить в его кислоте или нет. Не хочу знать.

Опускаю голову и Зейд сжимает меня ещё крепче.

— Моя вина, я забыл совсем о существовании Арландо. Старый индюк так стар и глуп, что я списал его со счетов. — Карабинер вздыхает. — К сожалению, они прекрасно знают, что как только я окажусь в Риме, расправлюсь с ними со всеми, поэтому они сделают всё, чтобы найти нас и убить по дороге на юг. Арландо поднимет на уши всех на севере, отправляя на наши поиски. Мы не можем сидеть у реки и ждать. Нужно двигаться дальше.

У меня совсем не было сил идти. Я с трудом сидела, жутко хотелось лечь и не вставать.

— Знаешь, забирайся ко мне на спину. Пару десятков километров я пронесу тебя, потом придётся самой… — Он целует меня в висок и перед глазами всё расплывается. Карабинер чувствует свою вину. Такой сильный и могущественный, а не уберёг, не удержал контроль и теперь впервые за долгое время такой внимательные и нежный. Мне бы всегда хотелось его видеть таким.

— Не нужно. Я пойду сама. У тебя столько ран необработанных, может снова пойти кровотечение. — Пытаюсь встать на ноги. — Если нужно идти, то пошли.

— Не говори глупости. Я всё равно ничего не чувствую в области спины. Никакой боли. — Карабинер поворачивается спиной и вынуждает меня забраться на него.

— Что значит, ты ничего не чувствуешь?

— Кислота повредила часть нервных окончаний. В этих участках я не чувствую боли.

В очередной раз я поражаюсь его скрытой силе. Зейд стойко быстрым шагом идёт несколько часов, а я держусь за него как панда, прижимаясь к спине. Меня успокаивает его близость, мужской запах окутывает с головой.

— Я очень переживала за тебя. — Неожиданно для себя говорю ему. — Арландо с Арликом обсуждали, убить тебя или нет. Я испугалась так сильно, что сама не поняла, как сняла наручники и убежала. Хотелось помочь тебе, но испугалась, что меня найдут и убьют.

Чувствую, как мужчина задерживает дыхание на доли секунд, набирает воздух, держит его в себе, а затем шумно выдыхает.

— Ты сделала всё правильно, малыш. Иногда лучшая помощь в бездействии. Твоя сила в слабости.

— Не хочу быть слабой.

Всю мою жизнь мне постоянно доставалось за мягкотелость. Меня всегда обижали, а я не давала сдачи. Не знаю почему. Всегда считала себя неконфликтным человеком, но теперь же, оглядываюсь на всё происходящее со мной, я хотела стать другим человеком. Научиться давать отпор.

— Станешь. — Карабинер ставит меня на ноги, разминает плечи. — Сейчас тебе придётся немного побыть одной, Ната. Мне придётся оставить тебя ненадолго, чтобы раздобыть еду, медикаменты и воду.

На мгновение меня посещает сумасшедшая мысль, что Зейд решил избавиться от меня, он просто хочет сбросить балласт и дальше двигаться сам. Но я заставляя себя трезво оценивать ситуацию, отгоняю страх.

— Давай пойдём вместе. — Прошу его, убирая с лица спутавшиеся волосы. — Я не усижу тут одна, буду переживать и изведу себя. Уверена, что мне будет безопаснее с тобой.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Карабинер категорично поджимает губы. Он не повторяет дважды свои решения и сейчас не собирается делать исключение.

— Зейд. — Касаюсь его руки, и сама вздрагиваю. Я редко обращаюсь к нему интимно по имени. — Если я останусь тут сама, вляпаюсь во что-нибудь. Так у меня будет шанс не сойти с ума и не убить себя. В том шкафу я чуть не задохнулась от страха.

Не знаю, звучат ли убедительно мои слова, но Зейд шумно вдыхает, поправляет рубашку и показывает жестом, чтобы я шла за ним. От радости я готова расцеловать его.

— Через полтора километра будут практически заброшенная деревня. Там осталась только ферма по выращиванию