— И при этом ты все равно думаешь, что бежать — не вариант?

— Точно. Умрешь усталым, вот и все.

— Тогда, что делать?

Сперва Карина, а потом и Эстр пожали плечами. Похоже, ни у кого нет плана. Ситуация считается безвыходной и старым сатиром и, сравнительно молодой лилиту. Про себя я вообще молчу.

Паршиво. В доме у Эстра я почти поверил в то, что смогу выкарабкаться из этой задницы. Что стану сильнее, наваляю здешним врагам и смогу жить дальше. Не сказать что спокойно, но — жить. А тут Целла эта нарисовалась. Еще и шеду послала, если верить Карине. Которые, по слухам, жуткие и сильные твари.

— Эстр, а ты ведь сказал, что шеду вымерли?

— Вот что у тебя с головой, ученик? Чем ты вообще слушал? Я сказал, что их не видели уже несколько столетий. А это, согласись, совсем не то же самое, что вымерли.

Ну да, ну да. Блинство! Бежать бессмысленно, сражаться тоже. Что мне делать тогда? Сложить лапки и сдаться? Возможно, в день, когда все это началось, я бы так и поступил. Но сейчас — нет. Я уже почувствовал за собой силу. Возможность что-то изменить. Я точно не буду склонять голову — лучше уж сдохну в борьбе!

Эти три недели, даже почти месяц, сделали меня другим. Не Шахатом, не Губителем и уж точно — не героем. Но и прежним Кешей я не был точно. Я многое узнал, многому научился, и стал гораздо лучше понимать тайный мир, находящийся на расстоянии вытянутой руки от мне привычного. В какой-то момент даже поверил, что смогу в нем жить.

Сатир, взявшийся меня обучать, тоже так считал. Что я смогу занять в этом мире свое место. До сегодняшнего дня.

Место… Почему-то, когда это слово прозвучало у меня в голове, я словно бы провалился в какое-то медитативное состояние. Мысли потекли медленнее, но стали четче, избавляясь от шлака эмоций. Через некоторое время к моим, стали подключаться и чужие. Осколков Шахата, которые уже почти слились с моей личностью, но все еще сохраняли некоторую самостоятельность.

«Бежать! Нельзя!» — сказал осколок Гордости.

«Дать бой!» — сказал осколок Долга.

«Убей! Уничтожь!» — не изменил себе Гнев.

«Ищи слабину!» — дал совет осколок Силы.

Теперь это был не разноголосый хор сумасшедших выкриков, а как бы почти мои мысли, но с четким пониманием иной личности, стоявшей за ними. Я научился уже это различать. И понимать, что они имеют ввиду.

Ищи слабину. Хорошо сказано, но что именно Сила имеет ввиду? Где слабость противника в сегодняшней ситуации? Ответ, вроде бы, лежит на поверхности — Целла не может сама явиться в Краснодар. Но что это меняет для меня? Тут ведь есть ее ставленники. Осирис, например, который ей служит.

«Слабый!»

«Дай бой!»

«Убей!»

«Осирис!»

Это Осирис то слабый⁈ Хотя… Оробас, помниться, говорил, что он уже совсем мышей не ловит. Мол, один из самых старейших Господ, а правит половинкой провинциального южного города. В древние времена отвечал за загробный мир у египтян, а теперь — тьфу! Жалкое зрелище! Оробас еще собирался потеснить или даже выпнуть его из города. Для чего хотел использовать меня. Эти их игры…

Стоп! А ведь это идея!

— О чем задумался? — из размышлений меня вырвал голос Карины. Девушка уже расправилась с содержимым фляжки и теперь с сомнением поглядывал на чай с вареньем. Типа, это вообще съедобно?

— Да вот пришла тут в голову одна мысль. — медленно, словно боясь ее спугнуть, произнес я. — Только вот не знаю, выгорит ли.

— Озвучь! — заинтересовался сатир.

— Игра. — сказал я. — Я могу попробовать сыграть в их Игру. Но для начала стоит получше узнать про игроков. Эстр, что можешь сказать?

— Много чего. — хмыкнул сатир, и начал рассказывать.

Краснодар, как уже говорилось, делили два Господина: Осирис и Хуарес. Территорией первого считалась восточная часть от центра, в сторону аэропорта. И далее, с прилегающими к городу территориями, включая водохранилище. Второй подмял под себя запад.

Жили они довольно дружно — для Падших. Ни сатир, ни лилиту за последние тридцать лет не помнили ни одного крупного конфликта между ними. По мелочи, на уровне подчиненных — да, такое случалось. Но, как правило, спускалось это все на тормозах, и далеко идущих последствий не имело.

Ходил слух, что Осирис с Хуаресом настолько приспособились жить вместе, что совместно ставили и снимали губернаторов. Точнее, делал это, конечно, федеральный центр, но от местной бизнес элиты, которую фактически возглавляли полукровки, сильно зависело, приживется здесь кандидатура Москвы или нет.

Общество потомков нефилимов было уверено, что оба Господина давно плюнули на Игру, разочаровались в ней, и теперь сознательно никуда не лезут, и ни за что не дерутся. Просто живут в свое удовольствие, и собираются делать это максимально долго. Низшие ранги полукровок подобный подход совершенно не устраивал, потому, в том числе, Краснодар считался среди них бесперспективным с точки зрения роста. Карьеру предпочитали строить в других населенных пунктах.

При этом, забрать у них территорию даже не пытались. Другим Бессмертным Господам было максимально выгодно отсутствие агрессивной политики в этом регионе, что позволяло сосредоточить свои усилия на других направления. Понятное дело, что длиться такое положение не могло слишком долго.

На мой вопрос — почему так? — Эстр пустился в длинные объяснения. Если сократить их до одного предложения, то звучал его ответ так: эти Падшие устали. Оба они в древние времена были фигурами практически мирового масштаба. Один — не последний бог в пантеоне Египта, другой — Южной Америки. Потом пришли молодые боги, сместили их. И Осирис, и Хуарес в борьбе за попытку вернуться на вершину власти, много раз погибли. С каждой смертью физического тела они теряли часть силы своего Пламени, и влияния. К средневековью они подошли уже фактически истощенными и забытыми.

Но получили новый шанс подняться в конце девятнадцатого начале двадцатого века. И реализовали его на полную катушку. В результате осели здесь, тихонько жили под рукой сильного Господина, а в девяностых годах прошлого века совершили дерзкий переворот и полностью захватили власть. С тех самых пор границы их владений не менялись ни разу.

— Другими словами, оба старых божества, от имени которых раньше дрожали целые народы, сейчас предпочитают журавлю синицу. Надежное, пусть и не слишком быстрое, накопление сил, вместо дерзких маневров, сулящих большие барыши. — закончил сатир.