Что касается сэра Гамильтона, то относительно его миссис Сент-Джордж была весьма категорична: «Старый, слабый, сплошное восхищение своей женой, сегодня он открывал рот лишь затем, чтобы ее превозносить… После обеда мы исполняли песни, написанные в честь лорда Нельсона. Их сочиняла мисс Найт, а пела леди Гамильтон. Она, можно сказать, курит Нельсону фимиам прямо в лицо, а он с удовольствием вдыхает его всей грудью».

Пребывание в Саксонии омрачилось еще и тем, что при тамошнем дворе были рады принять Нельсона, но не пожелали видеть Эмму Гамильтон. Но Эмму это не слишком расстроило: в своей жизни она видывала и не такое!

Г. Эджингтон пишет: «В Магдебурге Эмма с удовольствием показывала Нельсона толпам на улице, словно экспонат. Она даже приглашала знакомых смотреть, как он одевается перед визитом во дворец, облачаясь в парадный мундир со всеми наградами. В те дни, когда они обедали в отеле, хозяин позволял другим постояльцам (за плату, конечно) влезать на лестницу и смотреть в форточку, как Эмма кормит Нельсона.

Во время путешествия денег не экономили. Когда же по прибытии в Англию подсчитали расходы за время проезда по Европе, то оказалось, что Нельсон с Гамильтонами растратили более трех тысяч фунтов стерлингов. Целое состояние!

В конце путешествия Нельсон просил, чтобы фрегат королевского флота встретил его и его друзей в порту Гамбурга. Но король Георг III отказал ему в этой просьбе. Он был одним из тех, кого особенно раздражало «неприличное» поведение адмирала. Нельсон и супруги Гамильтон были вынуждены вернуться в Англию как обычные пассажиры».

Пассажирский пакетбот доставил Нельсона и чету Гамильтонов в ярмутский порт. Произошло это событие 6 ноября 1800 года. После трехлетнего отсутствия Нельсон вернулся на родную землю. Его по-прежнему осеняла слава победителя французов, ибо с момента победы на Ниле у английского флота более не было столь громких успехов. Однако в глазах официального Лондона его слава сильно потускнела из-за скандальных отношений с леди Гамильтон, из-за преступно-халатного поведения в последние месяцы службы на Средиземном море и излишне услужливого отношения к неаполитанскому двору. В этом все винили прежде всего Эмму Гамильтон. Что касается народных масс, то для них Нельсон оставался прежде всего настоящим героем и любимцем, который после кровавых боев и перенесенных лишений вернулся домой, чтобы залечить свои многочисленные раны. Все столичные газеты в те дни были полны сплетен о Нельсоне и леди Гамильтон.

Едва в Ярмуте Нельсон сошел на берег, как разом по всему городу зазвонили колокола, толпы людей высыпали на улицы, чтобы приветствовать своего кумира. Матросы и рыбаки выпрягли лошадей из поданной Нельсону и Гамильтонам кареты и сами довезли почетного гостя до гостиницы. В честь прибывшего был устроен военный парад, всюду гремела музыка, вечером город был иллюминирован, гремели салюты. Местные власти наносили визиты вежливости.

Стоило Нельсону показаться на улице, как его немедленно окружали восторженные толпы, не давая ступить и шагу. Рядом с героем Абукира неизменно шествовала леди Гамильтон и с удовольствием разделяла со своим любимым бремя славы. Подчеркивая перед всеми свои особые отношения с Нельсоном, Эмма неизменно появлялась в муслиновом платье, расшитом словами «Нельсон» и «Бронте». Здесь же, в Ярмуте, Эмма призналась Нельсону, что ждет от него ребенка. Там же Нельсон написал письмо в Адмиралтейство: «Надеюсь, мое вынужденное сухопутное путешествие по Европе не будет воспринято как желание отказаться от службы даже на короткое время».

Конечно, Нельсон понимал всю двусмысленность своего положения. Знал он и о недовольстве лордов его поведением на Средиземном море и его длительным вояжем по Европе в разгар боевых действий, кроме этого ему никак не хотелось встречаться со своей женой и тем более проводить с ней отпуск. Он хотел бы остаться вместе с Эммой, но коль в создавшихся условиях это сделать было весьма трудно, то наилучшим выходом для него было бы новое назначение.

Но вот, наконец, и Лондон. Преданная Фанни терпеливо ждала своего мужа в гостинице «Нерот», расположенной неподалеку от Сент-Джеймсского дворца. Встреча двух соперниц была холодной. Эмма, как она вспоминала позднее, сразу почувствовала к жене любимого непреодолимую антипатию, а Фанни поняла, что вызывающая красота соперницы не оставляет ей никаких шансов.

Вечером обе пары ужинали вместе, все чувствовали себя напряженно и скованно. Было совершенно очевидно, что двое за столом явно лишние, но если сэр Уильям давно привык к своей роли, то для Фанни это было невыносимо. После ужина Гамильтоны уехали на Гросвенор-сквер, где они сняли дом.

Спустя несколько дней лорд-мэр Лондона вручил прославленному флотоводцу почетную шпагу с бриллиантами. Восторженная толпа снова распрягла его карету и катила ее на руках.

Затем был прием у короля. Георг III встретил героя Абукира холодно. Очевидец отмечает: «…Прием Нельсона королем был бесцеремонным, почти демонстративно неодобрительным». Для нашего героя, который за недолгое время своего пребывания на родине уже привык к поклонению и восторгам, это было не только ушатом холодной воды, но и предвестием не слишком радостного будущего.

С Фанни Нельсон прожил два месяца. С каждым днем росли отчужденность и холодность в их отношениях. При каждом удобном случае Нельсон стремился уехать к Гамильтонам. Первый скандал разразился на приеме у лорда Спенсера, когда Нельсон в раздражении публично оскорбил жену. Плачущую Фанни успокаивала хозяйка дома, и несчастная женщина открыла ей истинную причину своих слез.

— Боже, как все это непохоже на тот вечер перед отплытием вашего мужа, когда он просил меня пересесть, чтобы быть с вами рядом! — искренне вздохнула леди Спенсер.

Конечно, леди Спенсер была в курсе любовной связи Нельсона с женой бывшего дипломата, однако никак не ожидала, что дело зашло столь далеко.

Спустя несколько дней Нельсоны и Гамильтоны абонировали ложу в театре Друри-Лейн. Едва началось представление, Нельсон пересел к леди Гамильтон и стал оказывать ей столь явные знаки внимания, что бедняжке Фанни стало плохо, и она упала в обморок.

К Рождеству отчуждение супругов было уже столь велико, что они почти не общались между собой. Зная о ситуации в семье Нельсона, его друзья теперь старались приглашать его в гости без супруги, но с четой Гамильтонов. Настроение у Нельсона было самое тягостное.

А в первый день нового, 1801 года он был произведен в вице-адмиралы синего флага, продвинувшись таким образом сразу через чин. Но особой радости это Нельсону не доставило.

Все понимали, что вот-вот должен произойти разрыв между Нельсоном и его женой. Разрыв состоялся в середине января 1801 года в гостях у одного из друзей Нельсона на загородной вилле в Раундвуде. Поначалу все было как всегда на подобных приемах: застолье, разговоры, обсуждение новостей. Рассказывая что-то о своей службе на Средиземном море, Нельсон заговорил о прозорливости и уме «дорогой леди Гамильтон». Услышав ненавистное имя, Фанни встала и взволнованно воскликнула: