там для него не нашлось. Сикорский уехал в Америку. Там тоже долго не мог найти постоянной работы. Жить приходилось впроголодь…

Наконец, при финансовой поддержке некоторых русских эмигрантов (в том числе выдающегося музыканта Сергея Рахманинова) Игорю Ивановичу удалось открыть фирму по постройке аэропланов. И здесь не все сразу пошло гладко. Стабильно получать заказы фирма начала лишь с середины 1930-х годов. Талант авиаконструктора расцвел вновь. Помимо разработки самолетов, Сикорский вернулся к давней мечте – созданию вертолетов. На этот раз успешно. Его творения получили признание во всем мире. Из бедного эмигранта Игорь Иванович превратился в состоятельного и весьма уважаемого человека. Потому что в трудную минуту (и даже в трудные годы!) не опускал рук, продолжая бороться с судьбой. Чем не урок для других?

В США наладилась и семейная жизнь Сикорского. Первый раз он женился в России во время революции. К сожалению, неудачно. Семнадцатилетняя красавица-жена увлеклась коммунистическими идеями и отказалась следовать за мужем-монархистом в эмиграцию. Между прочим, это тоже урок: страсть проходит быстро и, если между супругами нет прочной духовной связи, наступает кризис в отношениях. Зато второй брак (с русской же эмигранткой) получился благополучным. Родилось четверо сыновей.

Всем им, а также дочери от первого брака, которую мать вскоре после рождения отправила к Игорю Ивановичу, он озаботился дать образование и (что не менее важно) патриотическое воспитание. Как вспоминал об отце сын Сергей: «Гордость за свою нацию и любовь к России он сумел воспитать и у нас, своих детей. Дома мы говорили только по-русски».

Сикорский принимал активное участие в жизни белой эмиграции. Вместе с другими разрабатывал планы борьбы с советской властью. Как-то даже составил проект воздушного десанта в Москву для свержения большевиков.

До самой смерти (в 1972 году) оставался он русским патриотом. Состоял в «Союзе государевых людей», в «Союзе ревнителей памяти императора Николая II». Участвовал в работе «Русского национального общества взаимопомощи». Был членом правления «Объединения русских национальных организаций». Возглавлял одно из отделений Пушкинского комитета. Позднее был избран президентом Толстовского фонда. Кстати, и фирму Сикорского неофициально называли русской – большинство ее сотрудников являлись выходцами из России.

Любопытен еще один факт биографии Игоря Ивановича. В 1933 году, когда его фирма находилась на грани выживания, неожиданно возникла перспектива получения помощи от украинской диаспоры в США. Сикорский был крайне заинтересован в этом. Но диаспоряне были русофобами, а Игорь Иванович от своего происхождения отказываться не захотел. «Род мой, который происходит из села на Киевщине, где мой дед и отец были священниками, чисто украинского происхождения, – писал он представителю диаспоры. – Однако мы считаем себя русскими». Сикорский напоминал, что Украина интегральная (то есть неотъемлемая) часть России, «как Техас или Луизиана – интегральная часть Соединенных Штатов». Он признавал малорусов и великорусов одной русской нацией.

Разумеется, сотрудничество не наладилось.

Вот здесь, пожалуй, главный урок, преподанный Игорем Ивановичем всем нам. На чужбине, испытывая нужду, он оставался русским. Не продался и не отрекся от своих корней, от русского имени! Мы же в Малороссии, в обстановке относительного благополучия, находясь на своей земле, да еще на такой, откуда пошла вся Русь, под влиянием украинизаторской пропаганды превратились в каких-то самостийных украинцев. Неужели не стыдно?

Александр Оглоблин. Портрет хамелеона на фоне эпохи

«Viva Professor!» – так называлась статья, опубликованная в одной из украинских газет. Посвящена она была некоему Александру Оглоблину, именуемому «светочем мировой науки». Не ставлю под сомнение компетентность автора статьи, но все-таки должен заметить, что материал его получился несколько однобоким. Произошло это, вероятно, потому, что он (материал) основан преимущественно на сочинения Любомира Винара, друга и достойного ученика г-на Оглоблина. А такие сочинения не всегда могут служить источником достоверной информации. Видимо, будет нелишним дополнить рассказанное в «Viva Professor!»

Происхождение. Александр Петрович Оглоблин родился 24 ноября 1899 года. Он действительно принадлежал по материнской линии к знатному казацкому роду Лашкевичей. В многочисленных панегириках, составленных с подачи Винара диаспорными и доморощенными «науковцями», можно прочитать как гордился Оглоблин предками, как зачарованно слушал в детстве рассказы бабушки о них и как интерес к прошлому семьи перерос в увлечение историей Украины. А еще – как горячо любил Александр Петрович свою мать – Екатерину Платоновну и каким «теплым сыновьим чувством» проникнуты посвященные ей страницы оглоблинских мемуаров.

Гораздо менее известно, что после революции Оглоблин фактически отрекся от матери (ее непролетарское происхождение мешало карьере). Он прервал все отношения и с ней, и с обеими сестрами, не обращая внимания на бедственное положение жившей в нищете родни. Их мольбы о помощи преуспевающий карьерист игнорировал, на письма не отвечал. Мало того, когда в 1932 году Екатерине Платоновне пришел срок умирать, Оглоблин, несмотря на отчаянные просьбы сестер, не захотел приехать попрощаться. Старушка скончалась, так и не увидев сына.

Образование и карьера. Киевский университет Александр Петрович не заканчивал. Он проучился там меньше двух лет. В мае 1919 года по приказу наркома просвещения УССР Владимира Затонского всех студентов отправили работать учителями. Но Оглоблин учительствовал недолго. Он предложил свои услуги властям, вступил в компартию (потом, на склоне лет, скрывал этот факт) и устроился в киевский губнарпрос (губернский отдел народного просвещения), занимаясь насаждением в школах «большевистской системы воспитания». Одновременно Александр Петрович возглавил комиссию по «чистке» педагогических учреждений от «реакционных элементов». Впоследствии, в одной из анкет он гордо отмечал, что его усилиями «много реакционных учителей было вычищено».

С той же целью «чистки» от «политически неблагонадежных» оказался он в 1921 году вновь в Киевском университете, преобразованном властями в ВИНО – Высший институт народного образования. В том году ректором там стал приятель Оглоблина Николай Лобода. Он и предложил недоучившемуся студенту преподавать, не обращая внимания на отсутствие у того диплома. Так Александр Петрович стал «профессором» в 22 года (чем восхищаются те, кто не знает деталей его биографии).

Информация оглоблиноведов про «высокий уровень лекций историка и большую популярность среди студентов» действительности не соответствует. Об этом, помимо прочего, свидетельствует перехваченное ГПУ в 1923 году письмо группы киевских интеллигентов эмигрантским коллегам. Там в частности говорилось: «Кафедру истории Украины занимает Александр Петрович Оглоблин – студент III курса филологического (историко-филологического – Авт.) факультета, не прослушавший курса и не сдавший даже тех льготных «зачетов», которые полагались вместо бывших полукурсовых и государственных экзаменов. Этот Оглоблин положительное знамение времени. Он именуется профессором и устроил громкий скандал в канцелярии, когда ему выдали удостоверение личности с пометкой «преподаватель», он потребовал наименования «профессор». Научных трудов у него нет никаких, естественно, что