Другой тут бы и отстал, но этот парень просто чудовищно туп.

— Нет, сэр, вы не поняли: мы не обслуживаем собак.

Он не хочет отступать. Этот парень говорит, что мы с Нэпалом должны покинуть помещение. Я отрываюсь на него по полной — думаю, это потому, что претензия касается Нэпала. Сам я уже привык к предвзятому отношению из-за моей коляски, но очень-очень хочу защитить от этого своих мальчиков и пса. Я предельно ясно излагаю парню содержание Акта 1990 года: отказ допустить собаку-помощника в помещение является нарушением закона. Я говорю, что, если он хочет нас выдворить, пусть вызовет копов и посмотрит, что будет дальше.

При упоминании о копах он сразу идет на попятный. Этот парень не знал, что Нэпал — «собака для калек» (так он говорит). Он не знал этого, несмотря на то, что Нэпал одет в ярко-синий служебный жилет, на котором написано: «Я работаю. Пожалуйста, не гладьте меня».

Мои мальчишки ненавидят слово «калека». Справедливо это или нет, но в Америке оно стало ассоциироваться с людьми, которые просят милостыню на улице.

Теперь уже парню приходится иметь дело с моим сыном:

— Не смейте называть моего отца калекой! Вы даже не знаете, о чем говорите! Если бы знали, ни за что не сказали бы так о нем!

— Случалось, что меня называли увечным, — говорю я этому парню, — но слово «калека» вряд ли лучше…

Он понимает, что перегнул палку, и убегает на кухню.

Мы заказываем лепешки тако и буррито, пытаясь забыть об этом инциденте, но стресс, как всегда, вызывает у меня боль, и мальчики видят, как я жмурюсь и корчусь в своей коляске, сдерживая крик.

К тому же боль убивает аппетит. Я не могу есть, когда у меня приступ. Еда, которую я себе заказал, лежит нетронутой, а все потому, что невежественный сотрудник ресторана не сумел должным образом встретить человека в инвалидной коляске и его пса-помощника. Но хуже всего даже не это: я чувствую, что Нэпал все понимает и мучается.

Мой пес знает, когда ему не рады и когда его присутствие меня огорчает. Ему не по себе, и мою спину снова пронзает сильная боль. Она приходит не одна, а с черным отчаянием. Боль почти всегда напоминает мне о травмах, о том, почему я не могу ходить. А это, в свою очередь, переносит меня в белый шевроле, который кувырком слетает по скалистому склону в болото…

Когда с помощью Нэпала я становлюсь настолько счастливым, насколько это возможно, мне есть куда падать. Это неизбежная череда светлых и темных моментов в жизни с моим лучшим другом. С моим псом.

Через несколько дней Рождество. У меня полно дел. Прежде всего, нужно купить подарки мальчикам, а еще найти что-нибудь особенное для Нэпала. Сидя в коляске, я застегиваю верхнюю одежду, готовясь отправиться в магазин. Я еду к гаражу и зову пса:

— Приятель, нам пора!

Я слышу долгое ленивое «ЯЯЯУУУУУЛЛЛ». Нэпал сползает с дивана, где так уютно лежал. Я понял кое-что про своего пса: у него вечная сиеста. Не то чтобы Нэпал был ленив, он не задерживает меня специально. Просто он живет в таком ритме. Мой пес всегда нетороплив, благодушен и покладист.

Сидя у дверей гаража, я хлопаю в ладоши, но Нэпал не желает спешить, что бы ни происходило. И знаете что? Мне это на пользу. Это снимает напряжение. Помогает расслабиться.

Я мчусь по торговому центру, прокладывая себе путь между поклонниками Нэпала. Даже в предпраздничной спешке люди просто не могут не остановиться и не полюбоваться моим псом. Мы добираемся до кассы. У меня на коленях корзина, доверху набитая подарками — заказами мальчиков. Это магазин Best Buy, и я накупил видеоигр для Остина и Гранта, а Блейк очень просил будильник. Думаю, все вместе обойдется где-то в триста долларов.

На спинке моей коляски ветеранские нашивки Десятой эскадрильи метеорологической службы и АПСН. Я вручаю Нэпалу свой кошелек и подаю команду «верх», чтобы он передал его кассиру.

И тут меня похлопывают по плечу. Позади меня стоит высокий парень. Он улыбается моему псу, показывает на корзину и говорит:

— Я заплачу. Позвольте мне заплатить.

Я благодарю его и отвечаю, что этого делать не нужно. Кассир сканирует товары. Получается триста пятьдесят долларов. Я говорю, что это слишком большая сумма и я заплачу сам. Не обращая внимания на мои слова, парень протягивает кассиру свою кредитку:

— Я оплачу покупки.

Я пытаюсь выяснить его имя, чтобы поблагодарить как следует или, может быть, даже прислать открытку на Рождество. Этот парень один, рядом с ним не видно ни жены, ни детей. Он сделал это по доброте душевной и явно хочет остаться неизвестным.

— Все в порядке, — говорит он мне на прощание. — Веселого Рождества, и спасибо за вашу службу.

Это потрясающе. Такие события очень воодушевляют меня, а происходят они теперь часто, ведь рядом со мной Нэпал. Люди замечают меня, потому что рядом со мной мой пес. Он привлекает к себе внимание. А потом окружающие замечают армейские нашивки и понимают, что я — ветеран-инвалид. Я мог оказаться в инвалидной коляске по какой угодно причине, но благодаря моей собаке люди делают правильные выводы.

В последнее время общение между Нэпалом и мной вышло на новый уровень. Раньше я в основном говорил: «Подай то, принеси это», используя команды, выученные в СПНВ. Но недавно я от них отказался. Я понял, что команды Нэпалу больше не нужны. Последние несколько месяцев мы каждую секунду вместе, и мой пес уже все знает.

Теперь я, в общем, могу не говорить ни слова. Он все делает сам, угадывая мои желания, выполняя все, что мне нужно, именно тогда, когда это необходимо. Между нами словно протянута невидимая шелковая нить, соединяющая души напрямую. Нэпал может сидеть посреди супермаркета, окруженный людьми, которые одаривают его лаской и восхищением, и быть в центре внимания, но при этом помнить обо всех моих потребностях.

Один из примеров: вечная сиеста Нэпала заканчивается, как только у меня случается приступ боли. Я тогда курю сигару — это помогает снять напряжение. Но в помещении я никогда не дымлю, лишь снаружи, обычно на заднем дворе. И если я выезжаю покурить, Нэпал просовывает голову в дверцу для собак. Не протискивается полностью, а лишь высовывает голову, чтобы посмотреть, все ли со мной в порядке. Даже если до этого пес крепко спал на диване, он чувствует мою боль и просыпается. Она каким-то образом нарушает его покой. Если Нэпал видит, что мне совсем плохо, он протискивается в дверь, чтобы быть рядом со мной. Но если боль вполне терпима, мой пес просто смотрит на меня: «Да, я понял. Ложная тревога». И возвращается спать.

Рождество — очень большой праздник в семье Морган. По традиции мы собираемся в самое волшебное время, в сочельник, у моих родителей.

После несчастного случая прошло уже несколько лет. Дела у моего отца пошли в гору. Они с мамой купили участок на природе и построили дом своей мечты. Это на озере Тексома, где они отдыхали с нами, когда мы были маленькими. Там я впервые показался отцу, сидя в инвалидной коляске, на его шестидесятый день рождения.