Я пристально посмотрела на него:

– Как можно забыть свое имя?

Он посмотрел на меня несколько удивленно:

– Барышня, вы не знаете?

Я была сбита с толку, и он объяснил мне:

– Мы же призраки. Настанет день, когда мы забудем все, что делали при жизни. Когда все будет забыто, мы переродимся.

Я опешила:

– Что? Разве, чтобы переродиться, нам не нужно пройти через мост Найхэ [55] и выпить супа забвения бабушки Мэн По [56]? А что насчет суда владыки Янь, правителя Загробного царства? Или Пань Гуана [57]? Разве нам не нужно пройти весь этот процесс по правилам?

Подавальщик улыбнулся несколько беспомощно:

– Какая еще бабушка Мэн По? Здесь так много призраков – сколько супа ей бы пришлось сварить, чтобы хватило на всех? После смерти все скитаются по свету; через какое-то время начинаешь забывать о прошлом. Кто-то быстрее, кто-то медленнее. Но в итоге все забывают. Я вот, например, почти все забыл о своей жизни. Только фамилия все еще держится в памяти. Большинство посетителей постоянно предаются воспоминаниям о прошлом, не желая ничего забывать. Каждый день они находят кого-то, кто готов их выслушать: они рассказывают о своем прошлом снова и снова, потому что боятся, если перестанут говорить – тогда все позабудут. Но этот способ не работает; проходит время, и они сюда уже не приходят.

– А куда… они отправляются?

– Кто знает? Когда призрак забывает обо всем, он даже имени своего уже не помнит. Уже не имеет значения, куда уходит…

Я последовала за подавальщиком вниз. На первом этаже все еще оставались четверо посетителей, которых я заметила ранее. Они топили в вине печаль, терзаясь мыслями о прошлом, болтали без умолку, не доходя до сути, и выглядели немного сумасшедшими. Сидящие рядом с ними подавальщики терпеливо слушали, улыбались и кивали в ответ.

Но теперь я знала, что это не пустая пьяная болтовня; я поняла, что небольшая доля терпения и мимолетная улыбка несли в себе жалость и сочувствие.

– А, еще кое-что, – сказал подавальщик. – Барышня, судя по вашим расспросам о Юэ Чжу, я боюсь, что она тоже такая. Она цепляется за свое прошлое, боясь, что позабудет его, и борется со слишком большим количеством навязчивых мыслей. Рано или поздно Юэ Чжу станет злым призраком. А превратившись в него, она будет помнить лишь эти навязчивые мысли, в то время как все остальное позабудет.

Мне нечего было ему ответить.

Я уже хотела было отправиться на Призрачный рынок и купить пилюлю Скоростного Полета для Чжиянь, когда меня вдруг озарило: как я потом отдам волшебное снадобье девушке? Войдя в ее тело, я не могу прикасаться к призрачным вещам. Вот ведь незадача!

Оставалось только дожидаться рассвета. Когда призрак Чжиянь вернется, я сразу отдам ей пилюлю. Она займет свое тело, и мы отправимся обратно. Но когда я вернулась к дереву, то заметила мужчину, которого меньше всего ожидала увидеть. Это был Мо Цин. Он как-то нашел сюда дорогу и теперь сидел перед телом Чжиянь.

Я отлетела в сторону, наблюдая, как Мо Цин нахмурился и протянул руку, чтобы проверить пульс девушки. Почему-то мне вдруг вспомнились последние слова подавальщика: «Мы же призраки. Настанет день, когда мы забудем все, что делали при жизни. Когда все будет забыто, мы переродимся». Когда-нибудь я тоже забуду все, что пережила. Забуду школу Десяти тысяч убиенных на горе Праха и забуду имя, под которым меня знал весь мир, – Лу Чжаояо. Я забуду этого маленького Уродца, отражение звезд в его глазах, когда он смотрел на меня…

Или я уже успела забыть… очень многое?

От этой мысли у меня возникло жуткое ощущение, будто тысячи муравьев прогрызли позвоночник и теперь ползут к черепу; волосы встали дыбом.

Но сейчас, когда рядом Мо Цин, у меня не было времени рассуждать о таком.

Я похлопала себя по щекам, чтобы успокоиться, и подумала: «Чего мне бояться? В любом случае я уже умерла. Если прошлое должно быть забыто – значит, я все забуду. Даже если я снова умру, то просто потеряю все еще раз. Так зачем суетиться? Да уж, с тех пор, как я стала делить одно тело с трусливой Чжиянь, то нахваталась от нее всяких глупостей. Надо поскорее накопить денег и купить пилюлю Воскрешения!» В общем, независимо от того, забуду ли я себя, перерожусь или же просто исчезну, – все это будет потом. Я обречена, так что сделаю все возможное, чтобы убить Уродца так же, как он убил меня! Нет, одна я не уйду, я заберу с собой козла отпущения… Этого Уродца, который посмел заявиться ко мне на могилу похвастаться!

Хотя сейчас он, конечно, был не уродливым, а очень даже красивым, что даже голову кружило… А, неважно! Я все равно его убью! Об этом я еще подумаю позже.

Была уже глубокая ночь, но Уродец не спал, а отправился на поиски Чжиянь. Теперь, когда он увидел, что девушка спит под деревом, у него наверняка возникнут подозрения, поэтому я должна как можно скорее избавить его от сомнений. Я вошла в тело Чжиянь и притворилась, будто просыпаюсь, протирая глаза. Я изобразила удивление и уставилась на Мо Цина:

– Что? Учитель, как вы здесь оказались?

Мо Цин молча смотрел на меня; он не отвечал, но и не выглядел так, будто в чем-то меня подозревает. Просто уставился на меня с каким-то сосредоточенным вниманием. Вот только прочитать его мысли мне было не под силу; перед ним я оставалась совершенно беспомощной. Мне пришлось отвести взгляд. Опершись о дерево, я встала и пробормотала:

– Ох, после того как меня похитил Цзян У, меня все время тянет в сон…

– Вот как? – Мо Цин наконец ответил. – Тогда возвращайся, пусть Гу Ханьгуан тебя осмотрит и в случае чего назначит лечение.

Я «очень хорошо» заботилась о теле Чжиянь. Если позволю Гу Ханьгуану осмотреть его, то он, вероятно, скажет, что голова сильно повреждена…

– Мне просто все время хочется спать, ничего такого. Не стоит беспокоить великого лекаря из-за пустяков. Учитель, посмотрите, ночное небо сейчас так прекрасно! – я проворно показала вверх, понадеявшись, что нашему взгляду предстанет прекрасное звездное небо, которое позволит сменить тему разговора. Кто бы мог подумать, что живые, которым не дано лицезреть призраков, способны увидеть тяжелую энергию инь, окутывавшую это место. Небо было затянуто тучами, не видно ни звезд, ни луны – сплошная непроницаемая тьма.

Мо Цин бросил взгляд на черное как смоль ночное небо