какое-нибудь коленце. То подгоняла Прибоя, то наоборот останавливала его. Но вывести из себя волков не получалось.

Пару раз молодые волчки попробовали сунуться к моему скакуну. Но власть большой волчицы, которая во время пути, чаще всего, командовала сопровождением, была непререкаема. Прибою даже не пришлось пускать в ход копыта. Волчица рыкала, молодежь тут же прекращала попытки воспитывать нервного скакуна.

Павел на мои выходки не обращал внимания. Обиделся, что я помогла Мирлису отправиться с нами.

Обижался, правда, не долго, до ночи. На стоянке Мирлис развил бурную деятельность, стараясь помочь. Выглядело смешно — у него же лапки. Павел держался изо всех сил, но пришлось сдаться. Вид рыжей кошачьей попы с задранным хвостом, вылезающей из кустов, и волочащейся за этой рыжей тушкой большой сухой ветки, которую кошак ухватил зубами, вызвал хохот.

Я украдкой показала, скосившему на меня глаз рыжему, большой палец. У него получилось внести мир в наши ряды. Утром встали, вернув хорошее расположение духа. Путешествовал Мирлис со мной, у Павла было слишком много дел, а я ехала как балласт. Толку от городской девочки среди леса никакого.

Единственной моей обязанностью стало ухаживать за Прибоем. Он категорически отказался подпускать Павла к себе. С непривычки изображать конюха было нелегко. С Инаром мне понравилось путешествовать гораздо больше. Все трудности парнишка брал на себя.

Вот к волчице, которая взяла меня под опеку, и Павел, и Прибой, отнеслись очень положительно. Прибой даже подходил на ночь к нам с ней поближе, словно охраняя. Эти двое вселяли в меня спокойствие, несмотря на постоянные ночные шумы и шорохи. Всё же, не приспособлена я для существования на природе, особенно после того, как увидела, какие «прелестные» зверюшки бегают по здешним лесам.

На ночлег устраивались так, как установила волчица.

В первый же вечер подошла, ухватила зубами одеяло, на котором я сидела, и перетащила его подальше от разожженного Павлом маленького костерка. Павел только пожал плечами.

— Похоже, она знает, что делает.

Посмотрела на волчицу, которая определённо ждала, когда я подойду.

Пришлось подчиниться.

Поднявшись с земли, на которой оказалась по вине «воспитательницы», подошла. Волчица лапой ткнула в одеяло, словно скомандовав расправить его. Расправила, Мирлис подтащил мою котомку, с которой теперь старалась не расставаться. Пришлось лечь в отдалении от костра. Замёрзну ведь!

Оказалось, не замёрзну. Едва расположилась на одеяле, волчица пристроилась рядом, прикрыв меня со стороны леса. С другой стороны подобрался под бочок Мирлис. Мне стало так тепло и уютно, что возражать против грелок даже не подумала. Утром проснулась, выспавшись, как на роскошной кровати.

На вторую ночь устроились точно так же, волчице даже не пришлось предлагать. Я оценила спокойствие и уверенность моей большой подушки и спала обхватив сильное тело, чувствуя со спины тёплое тельце Мирлиса.

Той же ночью проснулась от тихого разговора. Тёплый волчий бок, если бы не шерсть, постоянно лезущая в лицо, мог стать роскошной подушкой. Потёрла нос, едва не чихнув, повернулась на другой бок, приоткрыв глаза, рассмотрела Павла. Пристроившись у почти прогоревшего костра, о чём-то тихо переговаривается с большим волком, лежавшим напротив оборотня. Только хотела присмотреться кто там такой, как моя «подушка» недовольно заворчала.

— Сплю, сплю уже, — сонно буркнула я.

Не очень-то и хотелось.

Волчица, окинув взглядом прижмуренных янтарных глаз, вздохнула и снова устроила голову на лапах. Я прижалась теснее, стараясь зарыться как можно глубже в тёплый волчий мех, вот уже вторую ночь согревающий меня. Сквозь наплывающий сон, почувствовала, как ткнулся в щёку холодный мокрый нос, а потом скользнул по ней горячий шершавый язык.

Побудки взял на себя Мирлис. Что-то не давало рыжему спать едва поднималось солнышко. Подняв всех, завтракал и сворачивался в клубочек, позволяя дальше коллективу справляться без него. Свою лень Мирлис теперь постоянно оправдывал услышанными от меня «лапками»… И попробуй возразить!

Говоря откровенно, устала. Всё чаще вспоминались привычные удобства нормальной жизни. Магазины, где в любой момент можно купить еду и нужные вещи, а не ждать, пока волки принесут кусок мяса. Горячая ванна, доступная в любую минуту, а не ледяные ручьи, в которых руки стыли в одно мгновение (купаться даже не рисковала). Потерянная вещь? Катастрофа! Редкие деревни, встречавшиеся на пути, объезжали за версту, а о магии оборотень велел забыть, на всё время, пока не доберемся до места.

Оборотень и Мирлис, конечно, старались, скрашивали путь и развлекали как могли. Но разговоры о вещах, в которых я ничего не смыслю, надоели, а рассказы о моем мире только нагоняли тоску недостижимостью последнего. У меня появилось чувство, что мой собственный удобный и привычный мир всё дальше уходит по мере продвижения к непонятной цели путешествия.

* * *

В это утро тоже двигались быстро, стараясь не останавливаться и не оставлять за собой лишних следов.

Ха, следов! В первый же день, когда я умудрилась забыть на привале гребень, Павла едва удар не хватил. Он, не долго думая, отрядил за обычной расчёской целый волчий отряд. И они послушались! Отправились, бросив в мою сторону косой взгляд, принесли несчастную безделушку. А я получила выговор. Обидный до слёз, потому что говорил со мной оборотень так, словно я дитя малое и неразумное. Всё убеждал, что никаких личных вещей оставлять нельзя, владеющий силой может по ним навести порчу, и так далее и тому подобное… Зудел, битый час! У меня уши заныли, кулаки зачесались. Неужели нельзя покороче и попроще?

Но я сдержалась, проявив несвойственное смирение. Почему? Спросите что полегче.

Главным развлечением в эти дни стали визиты разных необычных существ во время стоянок. Со мной они старались не общаться. Некоторые делали вид, что вообще не замечают меня, предпочитая тихо разговаривать с Павлом.

Особенно впечатляли визиты огромного бурого волка, уже трижды навестившего нас. Мне всё казалось, что это именно тот, который привел нам на помощь волчье войско.

Мне всегда жутко и сладко в его присутствии, к тому же и матёрые волки, едва он появлялся, смирно устраивались в сторонке кружком, пока эта зверюга о чём-то тихо беседовала с Павлом.

Свои переговоры с другими, периодически появлявшимися, визитёрами оборотень пересказывал, стараясь показать, что секретов от меня не держит, а о чем говорит с этим волком — не сказал ни разу. Стоило завести разговор на тему, тут же у парня находилась масса дел, и он ускользал как мокрый карась из рук.

А меня тянуло к огромному зверю. Хотелось прикоснуться к его пушистой шубе, заглянуть в золотые глаза. Ловила на себе пристальный взгляд этих глаз, иногда казалось,