– Я бы тоже не отказался от его услуг.

– Для лучников бритое лицо – предмет гордости. Длинные волосы и борода мешают выпускать стрелы по полудюжине за минуту.

– Быть может, мы встретимся в Липхуке попозже и выпьем?

– Нет, мне лучше вернуться с припасами. Спокойной ночи. – С этими словами капитан ушел.

Липхук оказался совсем небольшим селением, скорее, деревней, чем городом, и в нем нашлись только две гостиницы. Как и в Кобхэме, повсюду стояли повозки. В лучшей из гостиниц оказалась свободной только одна комната, которую я оставил Дирику и его клерку. Небольшая мзда даровала нам с Бараком крохотную комнатку в другом месте. Мой помощник рухнул на постель, стряхнув при этом облачко пыли со своей одежды.

– Сомневаюсь в том, что Дирик позволит Фиверйиру кувыркаться в молитвенной позе в той комнате. Милосердный боже, мне остается только надеяться на то, что Хоббей не заставит меня делить с ним жилье! – простонал он.

– Быть может, он все-таки сумеет обратить тебя к благочестию, – усмехнулся я.

– Будем надеяться на то, что мы обрящем Хью Кертиса столь же счастливым, как свинья в хлеву.

Я вытянул ноги:

– Аминь. Боже милостивый, клянусь, мои кости вот-вот треснут! – Затем, после недолгой паузы, я добавил: – Пожалуй, пройдусь, разомну косточки. И поищу цирюльника.

Джек с удивлением посмотрел на меня:

– Ты не хочешь отдохнуть?

– Скоро вернусь, – посулил я, торопливо выходя из комнаты, с нелегким чувством от того, что не сказал другу правду. Я решил, что в Липхуке пора начинать расспросы об Эллен. Дав себе клятву не вовлекать в них Барака, я после отъезда из Лондона даже не упоминал при нем ее имя. Как, впрочем, и он, хотя я не сомневался в том, что помощник не забыл о моем намерении выяснить ее прошлое.

Я решил начать расспросы в той гостинице, что была побольше остальных. Однако для начала заглянул к цирюльнику на боковую улочку и побрился. Днем Дирик говорил, что намеревается побриться в Липхуке, и я вдруг поймал себя на ехидной мысли: я надеялся, что он не сумеет найти этого брадобрея. Пусть себе явится в Хойлендское приорство в неопрятном виде! Я помотал головой: его бесконечная задиристость начинала заражать меня.

В зале гостиницы было людно, и мне пришлось протолкаться к прилавку, за которым упитанный и усталый мужчина раздавал кружки с пивом. Дождавшись своей очереди, я заказал пиво, положил гроат на прилавок и наклонился вперед.

– Мне хотелось бы разузнать об одном местечке по ту сторону границы с Сассексом, – проговорил я негромко. – О Рольфсвуде.

Усач с любопытством посмотрел на меня:

– Я родом из его окрестностей.

– Далеко он отсюда?

– Южнее Хорндина вам нужно будет свернуть с Портсмутской дороги, а потом проехать около пяти миль на восток.

– А большой это город?

– Нет. Маленький торговый городок. – Мужчина с любопытством посмотрел на меня. – А что вам понадобилось в Рольфсвуде? Там мало чего найдешь, после того как перестали работать с железом.

– Там обрабатывали железо?

– Да, так было раньше. На севере от города находится маленькая рудная жила. В Рольфсвуде была небольшая домница, но после того, как она сгорела, руду увозят на восток.

– Сгорела? – Я вспомнил лицо Эллен и ее слова: «Он горел! Бедняга, он весь был охвачен огнем!»

– Я был тогда еще молодым. Погибли владелец и его помощник. Это случилось лет двадцать назад.

– Произошел несчастный случай во время этого – как его там – литья?

Слуга смахнул с прилавка гроат и наклонился вперед:

– Нет. Это случилось летом, а старые домницы работают только зимой. А зачем вам это знать, сэр?

– Вы не помните имена погибших?

– Это случилось давно, однако я помню имя владельца: Феттиплейс.

Голова моя пошла кругом. Двадцать лет назад, то самое время, когда Эллен подверглась нападению и попала в Бедлам. Так что, помимо насилия, в Рольфсвуде произошло еще что-то. Погибли два человека. «Он горел!»

Сердце мое колотилось. Резко отвернувшись от прилавка, я обнаружил, что смотрю прямо на стоявшего за мной Фиверйира, сальные локоны которого свисали на обожженный солнцем лоб.

Сказались три дня раздражения, вызванного постоянными выпадами Дирика и кислой физиономией его помощника.

– Великий боже, клерк, – воскликнул я, – неужели вы подслушивали?!

У Сэма отвисла челюсть:

– Нет, сэр, я просто стоял за вами в очереди. Я пришел за пивом.

Я огляделся:

– А где Дирик? Вы шпионите за мной, клерк!

– Что вы, мастер Шардлейк! – с жаром заговорил Фиверйир, и адамово яблоко на его горле заходило вверх-вниз. – Мастер Дирик решил уснуть и выставил меня из комнаты, вот я и пришел сюда. Клянусь честью христианина, я слышал только то, что вы говорили этому человеку о сгоревшей домнице, вот и все!

Он был искренне возмущен. Я заметил, насколько усталым он казался, увидел темные круги у него под глазами.

– Простите меня, – сказал я уже спокойным голосом. – Мне не следовало кричать. Давайте сядем.

Сэм нерешительно последовал за мной к свободному месту на скамье.

– Раз я ошибся, приношу свои извинения, – проговорил я. – У меня есть еще одно дело в Сассексе, от другого клиента.

– Вы извиняетесь передо мной, сэр? – Молодой человек явно удивился. – Благодарю вас за это!

После недолгой паузы я проговорил:

– Путешествие оказалось труднее, чем я ожидал. Солдаты идут быстрым шагом.

Мой собеседник вновь замкнулся, и лицо его приобрело кислое и неодобрительное выражение:

– Мой мастер говорит, что они могли бы и не так спешить.

Хотелось бы мне знать, пользовался ли Дирик услугами Фиверйира для того, чтобы разведать наши планы перед слушанием! Возможно, он даже побывал в Опекунском суде и подкупил Миллинга. Я вспомнил про парней с угла, про мешок на моей голове и нейтральным тоном ответил:

– Ладно, посмотрим еще, что мы там найдем.

Потом, с любопытством посмотрев на Фиверйира, я поинтересовался:

– А вы давно работаете на мастера Дирика?

– Три года. Мой отец работал на кухне в Тампле, он послал меня в школу, а после выхлопотал мне место клерка. Мастер Дирик взял меня к себе и многому научил. Он хороший мастер.

Клерк вновь смотрел на меня этим своим полным осознания личной праведности взглядом.

– Итак, вы иногда работаете в суде по делам опеки, – продолжил я разговор.

– Да, сэр. – Недолго поколебавшись, Сэм добавил: – Вижу, что вы, подобно многим, считаете этот суд скверным местом.