Только закончили вычеркивать позиции списка.

— И что? Сахар есть, кофе сварим. Печенье, конфеты…

— Ани, я не говорю о сахаре. Я не говорю о печенье. Шоколад забыли, а он нужен! И не только мне, между прочим. Перегрузки, воздушные ямы… Он гемоглобин в крови повышает. А для меня это ещё и допинг, топливо для мозга, всегда на шоколаде летаю, особенно если перелёт долгий, — пояснила одесситка уже более строгим голосом.

С учётом того, что она всегда весела и добродушна, внезапно возникшая на лице пилота строгость реально производила впечатление. На меня, во всяком случае. Я сразу вспомнил, что в войну лётчикам плитки шоколада включали в обязательный паёк.

— А мармелад из кумквата никак не заменит? — с начинающимся ехидством Анька продолжила накат. На фига вот это делать, а?

Светлана набычилась. Вид у неё был… При других обстоятельствах это выглядело бы смешно.

— Да нет проблем! — встрял я с самым невозмутимым видом. — Дерьмо вопрос, надо — значит, надо. Сходим в терминал, там и киоски есть, и дьюти-фришники. Кстати, возьму-ка я ещё и вискаря хорошего! Для меня он тоже иногда становится бензином для мозга, ага… Пошли, Ань, минута дел.

Фу ты, на, вроде растащил…

Нервы у всех на пределе. Скоро ночь, и лечь нам надо бы пораньше, чтобы выспаться капитально. Особенно Светке. От состояния нервной системы лётчицы теперь зависит наша судьба. Я это понимаю отлично, моя подруга, похоже, не совсем. Поэтому я был готов притащить одесситке хоть морского ежа. Оставив ей гладкоствольную «рафаэлку» и напомнив об обязательном использовании при первом же шухере радиосвязи, мы с Ани отправились в здание аэропорта пешком, тут два шага до терминала. Или поехать? Не, лень. Двигатель греть, объезжать комплекс чуть ли не по кругу, открывать-закрывать…

— Ты фонари взял?

— Взял, и ночник взял.

Спрашивая, она имела в виду небольшой светодиодный фонарик, который я периодически прикручиваю под ствол. Опустошая оружейный магазин, я не вспомнил о фабричном подствольном, как-то не до того было, гребли что попадалось под руку. Теперь извращаюсь: колхозник, а не спецназовец, зараза! На металле остаются паскудные следы скотча, это раздражает, а ни времени, ни возможности добыть нужное так и не представилось. На голове у обоих налобники. Аньке чуть проще, в одной руке она держит дополнительный фонарь, в другой — пистолет.

Кроме самого аэровокзала, в комплексе находятся здания управления и вспомогательных служб, станция пожаротушения, приметная вышка УВД, своя дизель-электростанция, небольшая бойлерная, а также Fuel Services — топливозаправочный центр с четырьмя хранилищами. Заправка бортов, между прочим, конкурентная, работают сразу две фирмы. Когда я разбирался с топливом для «Бонанзы», то был удивлен одному интересному решению — всегда обращаю внимание на подобный техкреатив. Инженеры, учитывая возможные землетрясения, применили топливопроводы с гибкими креплениями: при смещениях грунта не потрескаются. На территории имеется мусоросжигательная печь, мусор из терминала и приходящих бортов утилизируется там. Само здание единственного государственного аэропорта Корфу выглядит довольно скромно и несколько провинциально. Слышал, как соотечественники называли его сараем. Зря. На самом деле всё добротно, технологично и современно.

Шли быстро. Закончилась стоянка шаттлов, затем парковка.

Башня службы УВД неприветливо смотрела на нас тёмными окнами. Ошибся я, никаких жалюзи тут нет, просто эффект наклоненного стекла.

— Слушай, Анька, ты можешь себя сдерживать по всякой хрени? Чего зацепилась за девку?

— Да потому что это детский сад! — с готовностью подвзвилась горячая армянка. — Шоколад, мармелад… Девичьи капризы! И ты им потакаешь!

— Потише… Чё сразу в крик? Капризы, говоришь? — Я тоже начал злиться и потому остановился.

Оглянувшись, всё-таки проверил, не услышит ли нас Светка, слишком уж тихо вокруг, любой звук летит очень далеко, и продолжил:

— Что, если тебе вместо белого халата вручить халат уборщицы промышленных помещений? Синенький такой, с грязными пятнами! Тоже спецуха! А вместо медицинского спирта — одеколон-дешняк? Понравится? Сама почему-то потребовала жёсткий кейс под аптечку, а могла взять и мешок заплечный.

— И с таким справлюсь. — Э! Пожар! Смотрит-то как гордо!

— Да справишься… Если будет критическая необходимость! А сейчас что? Мы можем подготовиться как угодно хорошо, именно это и сделаем. Сама сядешь за штурвал? В общем, так, Аня… Я не возьмусь тебе советовать или перечить в медицинских вопросах. Поняла или продолжить? Сказал специалист, что ему нужно так, значит, так и сделаем. Ей несколько часов придётся впахивать над неизвестной местностью, в полном бардаке! Представляешь, какое напряжение? А мы шоколад зажмём! Мелочь.

— Сам не ори, — буркнула она, и на том базары скончались.

Насколько живенько и весело смотрелось в былые времена это длинное одноэтажное здание с волнистой крышей, настолько сейчас оно напрягало своей неестественной, пугающей безжизненностью. В зал вылета мы зашли с центрального входа, в открытые и заблокированные автоматические двери. Как раз под ломаной зигзагом белой полосой с жёлтой надписью:

«Государственный аэропорт имени И. Каподистриаса».

— Стоп, — я включил прибор ночного видения и какое-то время всматривался в глубину огромного пустого помещения. Выключил.

— Входим.

Что характерно — никакого запаха.

Я не сразу понял, в чём дело, догадался позже: в час «G» аэропорт был пуст.

Мне кажется, что он вообще никогда не был забит паксами.

Прилетев сюда, я долгое время вместе со всеми проваландался на паспортном контроле. Контролёров было двое: старичок-хитровичок и молодая девушка. Опытный дед шлёпал печатями, как автомат, даже не глядя на лица. Девчонка по-молодости ещё старалась, довольно искренне улыбалась и пыталась вглядеться в измученные рожи. Отштамповав свою порцию прибывших, дед коллеге помогать не стал, лавку закрыл и тут же снялся в предсказуемом направлении — в кафешку двинул. Оставшись одна, девушка чуть сама с ума не сошла! И довела до белого каления большую толпу русских.

Ждать в духоте было тяжко, поэтому я даже сбегал на поле и по-хамски перекурил в какой-то щели. Совесть не мучила, кучка окурков сигнализировала о том, что персонал делает то же самое. Вернулся и обнаружил, что почти все уже смылись. Протянул девчонке паспорт, посадочный талон и через полминуты выскочил в зал за багажом. Там поразился — аэропорт был пуст! То есть абсолютно пуст: никого из персонала, ни единого пассажира. Встречающие борт представители турфирм уже разобрали цыплят по клеткам. Лишь один несчастный, не обнаружив на транспортёрной ленте своего багажа, обречённо стоял у двери службы Lost and Found.

Я был готов к должному вниманию со стороны таможни Греции и службы безопасности аэропорта, даже задекларировал новенькую камеру — она была ещё в коробке. Проход таможни занял три секунды, тоже устали парни, да и сиеста близко, святое дело… Так что меры безопасности по сравнению с другими, более крупными, аэродромами, в которых я бывал, выглядели здесь откровенно легкомысленными.