Эсме пристально наблюдала за Гладраш и великаншей.

Высокорослая синекожая воительница не трогалась с места. Гигантская корова с жутким топотом подбегала к ней все ближе. В последнюю секунду, когда Эсме уже подумала, что Инанна позволит Гладраш растоптать ее, великанша метнулась в сторону, взмахнула ятаганом, и от сокрушительного удара огромный зверь едва не рухнул на песок.

У Гладраш подкосились колени, она проскочила мимо Инанны и врезалась головой в каменную стенку. Ее болельщики — а они занимали целый сектор на трибунах — ахнули от ужаса, вскочили и тут же испуганно опустились на свои сиденья. Гладраш Дерзкая отошла от стенки, повернулась мордой к противнице и потрясла рогатой головой.

А потом замерла и повалилась на бок.

Четвертый готов.

Инанна ухмыльнулась и повернулась к полосе тени, лежавшей вдоль края арены. И тут Эсме увидела Тунку Робкого. Медуза выплыла из тени, расправив вытянутые щупальца. Эсме сама толком не успела сообразить, что делает, а рукоять голубиного меча выскользнула из ее пальцев, и меч полетел над ареной, пролетел над плечом Инанны и пригвоздил третьего гладиатора к черной каменной стенке.

В течение секунды зрители молчали. Тунку Робкий висел, прибитый мечом к камню. Его щупальца недолго подергались и безжизненно повисли.

Пятый готов.

Тут все болельщики снова вскочили на ноги, и трибуны стадиона огласились восторженными воплями. Никто не мог припомнить такого славного Акачаша, как этот. Никто.

Внимательно наблюдая за Эсме, Инанна медленно отступила к краю арены и оторвала взгляд от девушки только для того, чтобы выдернуть из каменной стенки голубиный меч. Мертвый демон-медуза сполз по стенке и шлепнулся на песок. Инанна взяла меч и, взвесив его в руке, оценила баланс оружия. В ее руке голубиный меч выглядел детской игрушкой. Еще мгновение… Движение руки Инанны было настолько стремительным, что трудно было за ним уследить. Великанша швырнула меч Эсме.

Эсме протянула руку, и ее пальцы легко обхватили рукоять меча. Толпы болельщиков затихли в ожидании. Последние двое гладиаторов молча смотрели друг на друга.

— Я не хочу драться с тобой, — сказала Эсме.

Инанна с жалостью глянула на нее и — шшинг! — обнажила еще один ятаган. Теперь она сжимала громадные кривые клинки в обеих руках. Медленно, неторопливо она сделала шаг к Эсме.

— Я хотела сказать: ведь у тебя тоже есть веская причина здесь находиться, верно? — Эсме отвела взгляд от великанши и, посмотрев в сторону королевской ложи, крикнула: — Дай нам обоим то, что мы хотим. Бой окончен!

Ответа, естественно, не последовало.

Некоторые из зрителей принялись выкрикивать оскорбления и недовольно гудеть.

— Продолжайте! — крикнул кто-то.

Мало-помалу один за другим болельщики начали топать ногами. Снова раздался ритмичный грохот — тот звук, который Эсме услышала перед началом боя.

Стук. Стук. Стук-стук-стук!

Стук. Стук. Стук-стук-стук!

Инанна завертела кистями рук, ее ятаганы закрутились перед ней. Широкие кривые лезвия блестели и вспыхивали, а великанша вращала ими все быстрее, и они пересекались и расходились, уподобившись сияющему стальному смерчу. Инанна сделала еще один шаг навстречу своей сопернице. Еще несколько шагов — и она должна была оказаться на линии боя.

Эсме не тронулась с места.

— Что происходит? — спросил император, сидевший в королевской ложе. — Почему она не обороняется? Что она вытворяет?

Никто ему не ответил.

— Гукумат, — капризно и гнусаво продолжал император, — если победит Инанна, я буду крайне недоволен. Ты понимаешь?

Топот болельщиков стал громче. Теперь все они уселись на свои места, понимая, что их ждет захватывающее зрелище. На этой арене давно никто не видел впечатляющего поединка на мечах, а тут явно предстояло истинное побоище.

Только Джеку посреди грохочущей, неистовствующей толпы было худо.

Устало и мрачно Эсме взяла голубиный меч наизготовку и вздохнула.

— Ладно, — сказала она.

Инанна молча бросилась к ней.

И меньше чем за две секунды, за две стремительные, головокружительные секунды все было кончено.

— Мне очень жаль, — тихо сказала Эсме.

Инанна словно окаменела. Ритмичный топот болельщиков стих. Они ошеломленно смотрели на то, как великанша выронила свои ятаганы. Она опустила глаза и уставилась на рану, рассекшую ее грудь, — длинный диагональный порез, протянувшийся от левого плеча к правому бедру. Все еще не веря в случившееся, она снова устремила взгляд на юную девушку, победившую ее, и весь поединок пронесся в ее сознании от начала до конца.

Инанна слишком долго ждала возможности выйти на арену — своего шанса обратиться с прошением к императору. И вот теперь все было кончено.

Сначала девушка просто шагнула назад — она была лучше готова к атаке Инанны, чем та предполагала. Затем последовал удар. Эсме удивительно точно рассчитала свою атаку. Она внимательно следила за движениями ятаганов Инанны и улучила момент, когда соперница раскрылась и была готова сама нанести удар. Инанна была вынуждена признаться: девушка все сделала на редкость красиво, и, как ни странно, она была этому рада.

Зрелища — вот чего жаждали толпы зрителей на трибунах. Они мечтали о том, чтобы схватка между Эсме и Инанной получилась долгой и кровавой. Возможно, им даже хотелось, чтобы по ходу драки они переругивались между собой и, нанося раны, оскорбляли одна другую. Это бы им понравилось, сомневаться не приходилось. И Инанна порадовалась тому, что они не доставили зрителям такого удовольствия.

Могучие колени Инанны подкосились, у нее закружилась голова.

— Мне очень жаль, — повторила Эсме.

Инанна только улыбнулась в ответ. В следующее мгновение она была мертва.

Долгую секунду Эсме не сводила глаз со своей погибшей соперницы. А потом шумно втянула ноздрями воздух и, держа в одной смуглой руке голубиный меч, другой утерла пот со лба. Затем она устремила гневный взор на королевскую ложу.

— Ну вот, — крикнула она. — Ты доволен? Этого ты хотел? — спросила она, указав мечом на лежащее на песке тело Инанны.

— Восхитительно, — сказал император, весьма довольный исходом битвы. — Просто восхитительно. — Он повернул голову к Чарли. — Напомни-ка мне, чем вы там, в своем мире, развлекаетесь? Я что-то запамятовал, как называется эта игра?

Чарли непонимающе уставился на него.

— Ах да, футбол, — осклабился император.

— Мой повелитель, — негромко произнес обер-министр Гукумат.

— О да, да, — отозвался император. — Конечно.

— Прими поздравления, гладиатор Эсме, — пронесся над стадионом зычный голос Гукумата. — Его величество император Хача 'Фраваши одобряет исход славного боя и готов удовлетворить твое прошение. О какой милости ты просишь?