— Ну конечно, они ничего не знают, — рассудительно ответил чиндж. — Они же гладиаторы.

— А ты знаешь?

Маленькое существо заговорщицки улыбнулось.

— Заканчивайте еду, сэр, — распорядился чиндж, — а не то я вам ничего не скажу.

Джек послушно поднес к губам миску с теплой кашицей и сделал еще один глоток. Еда и на этот раз показалась ему очень вкусной, хоть он и не хотел себе в этом признаваться.

— Сегодня ночью! — таинственно прошептал чиндж, — Это произойдет сегодня ночью! Разве это не замечательно?

Джек поставил миску на стол. Чиндж смотрел на него широко открытыми глазами.

— Я хочу сказать: вы можете себе это представить, сэр? Настоящая дуэль чести, за пределами ям и арены! Бой не на жизнь, а на смерть в покоях самого императора, никак не меньше! Я бы все отдал, чтобы побывать там, а вы? Это будет та-ак интересно! — сказал чиндж и мечтательно поежился.

«Значит, это правда», — подумал Джек. Последняя зыбкая надежда, что бой между Чарли и Эсме, может быть, все же не состоится, канула в небытие, угасла, будто тусклая искорка в его душе. Джек пристально уставился на чинджа.

— Мои друзья собираются убить друг друга, — медленно произнес он. — «Интересно» — это не то слово, которым я бы назвал подобное событие.

Чарли поднял руку, и живой мрак разлился по его пальцам. Они исчезли под бархатной темнотой, сомкнулись и вытянулись, и в руках Чарли возникла точная копия голубиного меча. Длинное, чуть изогнутое лезвие сверкнуло на свету, его кончик замер ровно посередине между Чарли и его соперницей.

— Ладно, — сказал он. — Давай сделаем это.

Чарли и Эсме стояли в тронном зале императора, лицом друг к другу на красной ковровой дорожке, расстеленной перед троном, под высоким куполообразным потолком. Повсюду вокруг них ходило мелкой рябью липкое желе, словно маслянистое море. За спиной Эсме восседал на троне усмехающийся император. Чарли быстро взглянул на него.

Эсме заслоняла ему дорогу к трону — в буквальном смысле. Добраться до императора можно было одним-единственным способом — одолев Эсме. Чарли не хотел причинять ей боль. Он не хотел убивать ее. Но Эсме пошла сюда за ним. Она встала на его пути. И теперь у него не было выбора.

Янтарные глаза Эсме неотрывно и безразлично глядели на него. Она сжимала рукоятку голубиного меча, убранного в ножны, в левой руке. Ее правая рука свободно лежала в кармане армейских брюк.

— Ты не достала меч, — заметил Чарли.

— Пятерку тебе за наблюдательность, — съязвила Эсме.

Чарли вздохнул.

— Слушай, — сказал он, вдруг здорово разозлившись на Эсме. — Ты хочешь это сделать или нет?

Вместо ответа Эсме указала на него рукоятью своего меча.

— Эта штука, которую ты держишь в руках, — ты хоть раз ею пользовался?

— Эсме, — устало произнес Чарли. — Просто обнажи свой меч.

— Или что? — спросила Эсме. — Что ты тогда сделаешь?

— Хорошо, — сказал Чарли и сердито пригладил волосы свободной рукой. — Хорошо. — Он немного расставил ноги, чтобы добиться лучшего равновесия. — Готова ты или нет, я начинаю.

Он сжал меч обеими руками, подпрыгнул и полетел к Эсме.

Шиннг! Ву-у-уд!

Закрываясь от меча Чарли своим, который она пока так и не вынула из ножен, Эсме шагнула ему навстречу. Поэтому весь вес ее тела сосредоточился в основании ее правой ладони, и к этому добавилась инерция встречного движения Чарли. Эсме с силой ударила его ладонью по подбородку. Она уже била его так, по этому же самому месту, во время одной из их первых тренировок.

Голова Чарли запрокинулась назад. Удар был такой силы, что он не удержался на ногах. Он пролетел по воздуху добрых десять метров и, вытаращив глаза от боли и удивления, рухнул на спину.

— Ты тупица, Чарли, — сказала ему Эсме.

По-прежнему не обнажая меч, Эсме шагнула к Чарли. Ее янтарные глаза свирепо сверкали.

Чарли приподнялся, встал на колени, потом выпрямился в полный рост, выставил перед собой меч. Он неуверенно смотрел на приближающуюся Эсме.

— Я дала тебе шанс раскаяться в том, что ты натворил, — сказала Эсме. — Ты отказался. Если бы не отказался, мне бы теперь было тебя почти жалко. А сейчас ты мне просто противен. Ты дилетант, — презрительно процедила она сквозь зубы и чуть не выбила из руки Чарли меч своим клинком, который так и не вынула из ножен. — Ты — случайность, — добавила она, нанеся еще один сильнейший удар по мечу Чарли. — И эта история…

Шшанг!

— …слишком сильно…

Шшиннг!

— …затянулась.

Чарли держал меч высоко, закрывая им грудь в ожидании очередного удара. Он был совершенно не способен защитить себя. Эсме сжала в руках ножны и изо всех сил ткнула ими в живот Чарли. Обитый сталью кончик ножен врезался Чарли прямо под ложечку. Согнувшись пополам и охнув от боли, он снова отлетел назад. С искаженным от ярости лицом он посмотрел на Эсме.

Черная татуировка — все ее извилины, крючки и острия — начала распространяться под его кожей, она разливалась по его рукам, будто растекшаяся нефть, она стала подниматься все выше и выше, вползла на лицо Чарли.

— Когда будешь готов, — сказала ему Эсме.

Вне себя от злости, Чарли вскочил и бросился к ней.

Эсме рассуждала приблизительно так:

«Мне нужно только, чтобы он раскрылся. Мне нужно нанести Чарли сокрушительный удар до того, как Скордж овладеет им в полную силу и защитит его».

Для этого ей нужно было раздразнить Чарли, играя на его непомерно раздутой гордыне, и тем самым заставить его совершить достаточно серьезную ошибку. Эта ошибка — вот все, что было нужно Эсме. Тогда она не упустит своего шанса и…

И что? Она убьет его?

Эсме нахмурилась. Не сходя с места, она пристально следила за надвигающимся Чарли.

«Добраться до Скорджа, — говорила она себе, — единственный шанс сделать то, чему я посвятила всю свою жизнь, — я могу только через этого мальчишку». Это Эсме хорошо понимала. А мальчишка оказался законченным тупицей. Глупым, самовлюбленным и, похоже, абсолютно не умеющим владеть собой.

Но — и она вдруг поняла, что именно это останавливало ее, — быть самовлюбленным тупицей еще не означало, что такой человек заслуживает смерти.

Вдруг, еще не добравшись до той черты, где можно было начинать нормальный бой, Чарли ловко крутанул запястьем правой руки и чем-то замахнулся на Эсме.

Это был не меч — по крайней мере, это оружие уже не было мечом. За долю секунды, которая потребовалась Чарли, чтобы сократить расстояние между ним и Эсме, оружие в его руке каким-то образом утратило первоначальную форму, сверкающая сталь исчезла, потом возникло нечто иное, начало растягиваться, становиться жидким. Что бы это ни было, это было что-то длинное и черное, и, рассекая воздух, оно шипело, и в этом шипении было нечто сродни алчному голоду. Эсме плавно отступила в сторону, ожидая, что Чарли промахнется, но оружие повернуло вслед за ней…