отдыхать ребенком, и заботливым родителем. Тогда не придется играть в неврозы детства с окружающими;

• не тешить себя надеждами, что сейчас — просто период в жизни такой, это временно. Если не узнать свои ценности и не расставить приоритеты, то ваша жизнь всегда такой будет. С другими задачами, декорациями и персонажами, но качественно такой;

• решить, для чего и для кого вы живете эту жизнь.

Ирина Тева Кумар

Синдром Питера Пэна

интегративный психолог, преподаватель, автор книги «Обретая целостность» и др.

Питер Пэн — персонаж шотландской повести. Мальчик с эльфийской внешностью, который умел летать, жил в своем сказочном мире и геройски сражался с пиратами. Его отличало нежелание взрослеть, мысли о взрослой жизни удручали. «Я услыхал, как мама и папа говорили о том, кем я буду, когда стану взрослым мужчиной. А я вовсе не хочу становиться взрослым мужчиной. Я хочу всегда быть маленьким и играть», — говорил Питер Пэн.

Я работаю с клиентами уже больше десяти лет и замечаю, что черты «вечного мальчика» иногда встречаются у некоторых из них. Эдакая детскость, которая, с одной стороны, пленяет своей непосредственностью, легкостью и «чистотой», а с другой — отталкивает необязательностью, нетерпеливостью и эгоцентричностью. Когда «мальчикам» и «девочкам» уже за тридцать, а они не способны выдерживать трудности, принимать серьезные решения, мыслить неэмоционально, сохранять устойчивость, это значит, что они не могут реализоваться в полной мере и прожить жизнь во всей ее полноте. Это значит, что они застряли в детском психологическом возрасте и не могут (а порой и не хотят) двигаться дальше.

Чаще всего от этого «застревания» сами Питеры Пэны не страдают — чего не скажешь об их окружении.

Именно в честь Питера Пэна психологи назвали синдром, «обладателям» которого свойственны избегание или перекладывание ответственности, необязательность, нежелание выходить из зоны комфорта, нетерпимость к критике и др. И главное — неготовность жить по-взрослому. Современные Питеры Пэны чаще бегут от проблем, чем решают их. Зачастую они беспомощны в быту, и на них сложно положиться: пообещав что-то, они не всегда держат слово. При этом действуют не из злого умысла, а потому что привыкли ориентироваться лишь на свои сиюминутные желания и потребности.

Но что заставляет современных Питеров Пэнов отказываться от взрослости? «Страшное» слово — «ответственность». Обязательства. Они верят, что взрослый человек скован нормами социума, долгом перед родными, рабочими контрактами и просто не может быть свободен. Питеры же мечтают о почти безграничной свободе — о том самом сказочном «полете». Однако их свободе постоянно что-то угрожает: родственники или друзья, условия труда или начальники.

Зрелый же человек ощущает свободу в принятии решений, а не в отсутствии ограничений.

Так было и у Сергея, моего клиента. На первую сессию он пришел с опозданием. Высокий, с небольшой ухоженной бородкой, в огромной шляпе и пиджаке, сшитом из разных лоскутков ткани. Сергей с порога заявил:

— Ну вот теперь и мой черед! Жена сказала прийти, мол, вы меня вызывали, — в его голосе звучало и наигранное жертвенное смирение, как будто он хотел показать: «я героически подчиняюсь обстоятельствам», и некоторая отстраненность, как будто эта ситуация никак его не касается, что он проявил «великодушие», придя ко мне на прием.

Сергей повесил шляпу на вешалку и по-свойски спросил, где тут можно присесть. Поглощенный своей новой ролью, он, казалось, меня вовсе не замечал. Будто пришел сюда не для доверительного диалога, а просто чтобы «поиграть в клиента».

— Сложно представить, чтобы я кого-то вызывала, — с улыбкой, но твердо парировала я. — Мы обсуждали с вашей супругой отдельную сессию с каждым из родителей в рамках работы с вашим сыном.

— Так, ясно. Ну и что нужно делать? — нетерпеливо спросил мужчина.

— Сергей, скажите, у вас самого есть вопросы касательно общения с сыном?

— Есть! Когда он начнет уже вещи за собой убирать? — мой собеседник рассмеялся, но очень быстро посерьезнел. — Уже не младенец, все раскидает, а попадает потом мне. Мы с женой работаем из дома, и дни, когда еще и сын с нами, — просто «палата номер 13»: все орут. Точнее так: ребенок орет, потому что ему что-то нужно, и орет жена, мол, я ничего не делаю и не помогаю.

Я вообще не понимаю, что она от меня хочет! Я честно не знаю, куда эти игрушки убирать и откуда они вообще берутся!

Сергей уже учащенно дышал.

— Скажите, а вы знаете, с каким запросом мы работаем с вашим сыном?

Пауза.

— Ну… вроде… догадываюсь. Адаптация? Социализация? Или как там это называется?

— Мы работаем с повышенной тревожностью.

— И от чего она повышена? — вопрос, вроде, прозвучал, но во взгляде клиента по-прежнему не читалась заинтересованность.

К этому моменту у меня появилась гипотеза, что Сергей проживает жизнь по сценарию Питера Пэна. Казалось, ему сложно принимать ответственность за сына, а состояние ребенка и конфликты дома отстраненно воспринимаются «не настолько важными», чтобы уделять им «столько внимания». Это очень похоже на Питера Пэна: ведь если все в жизни «не такое уж и важное», значит, ко всему можно относиться легче — в духе «а что такого?». Вдобавок, между «надо» и «хочу» клиент практически всегда выбирал последнее. А еще из нескольких фраз Сергея стало ясно, что он беспомощен в быту и не только не знает своих обязанностей, а, скорее всего, даже не допускает, что они у него могут быть. Судя по тому, как мой собеседник стремительно перемещался из одного эмоционального состояния в другое — из показного равнодушия в крайнюю степень раздражения, — скорее всего, он испытывал трудности с управлением эмоциями, что тоже характерно для Питеров Пэнов.

— Сергей, вы сказали, что сыну вечно что-то нужно. А как вам кажется, чего самого главного ему недостает?

— Да в том-то и дело, что я не знаю. У него все есть!

— Значит, речь идет не о материальных вещах, верно?

Он на секунду задумался и, кажется, впервые заметил, что в комнате, кроме него, есть еще кто-то — кто-то, кто говорит, живет, чувствует. Он наконец-то посмотрел мне прямо в глаза и медленно проговорил:

— Получается, так.

— Может ли такое быть, что ему не хватает чего-то лично от вас?

Сергей закатил глаза и махнул рукой:

— Ой, Ирин, ну вы говорите как моя жена! Ну чего, чего ему может не хватать? Я дома почти постоянно! Вон, вчера играли с ним в войнушку.

Вот мой папа