меня шарахаются, как чёрт от ладана. Хотя я то вижу, глазёнки у них горят…

— Так я им сказал, чтобы они тебе не надоедали, — с трудом подавляя смех сказал я.

— Ага! Значит это твои происки! — Зара подбоченилась и обличающим жестом ткнула в моём направлении указательным пальцем.

— Ну, успокойся, темпераментная ты моя, — я примирительно улыбнулся и спросил, — вина?

— От вина я, конечно, не откажусь, не в моих это правилах, — сказала Зара, не спуская с меня своих развратных глазищ, — но как насчёт всего остального? А то я, как ты сам только что справедливо отметил, дама темпераментная, и ваше это пуританское поведение, это ваше трусливое «облико морале», как тут изволил кто-то выразиться, меня в корне не устраивает… Вокруг толпы здоровых половозрелых мужиков, а я на просушке!

— Ну, извини, — улыбнулся я, — так я же тебя и пригласил, чтобы предложить тебе сексуальные приключения. Развлечёшься, расслабишься, немного успокоишь, гмммм, донимающий тебя внутренний зуд…

Звучит заманчиво, — Зара бесстыже улыбнулась, и я почувствовал, что под столом её шаловливый хвостик обвился вокруг моей правой лодыжки.

— Прекрати, негодница, а то Истер пожалуюсь, — я строго взглянул на распоясавшуюся чертовку, и одновременно подумал, что да, надо было о её потребностях как-то подумать, а то устроили девушке жестокое воздержание, которое ей никакого удовольствия не доставляет…

— Ну вот, — разочарованно вздохнула краснокожая развратница, — опять я без сладкого.

Истер она уважала и, как это я сейчас понял, даже слегка опасалась.

— Ну не расстраивайся, — прозвучали эти слова, на мой взгляд, вполне ободряюще, — я же тебя позвал то, как раз, по вопросу этого самого сладкого…

— Тогда говори, — оживилась Зара, — я вся внимание.

— Значит, смотри, — Зара действительно слушала меня очень внимательно, ловила каждое слово и пытливо заглядывала в глаза, — появился у нас тут в охране один интересный тип… И мы пришли к выводу, что он пытается воздействовать на Лизу, преследуя какие-то свои корыстные цели…

— Ага, а что предлагается делать мне в этом случае? — поинтересовалась чертовка, — как то перетянуть его внимание на себя? Это я могу, только покажи мне его… Главное, чтобы по мужской части у него всё было в порядке… А внешний вид, это не так уж и важно…

— Хммм, — улыбнулся я, встретив такое понимание со стороны краснокожей, — и да, и нет…

— Как это? — удивилась та, — поясни…

— Тебе, как и в прошлый раз, нужно будет изменить облик.

— Это не трудно, — облегчённо выдохнула Зара, — а чей облик мне нужно будет принять? Лизы?

— Совершенно верно, догадливая ты моя. И, при этом, тебе надо будет немного по-притворяться, — я немного задумался, стараясь сформулировать суть задания поточнее, — то есть сыграть то состояние, которое нужно будет имитировать, например изобразить крайнюю степень влюблённости и готовности на всё ради этого человека. Сможешь?

— Да без проблем, — заявила чертовка, — когда хочешь добиться желаемого, кем только не притворишься, на что только не согласишься…

— Гы, — мне нравилась та лёгкость, с которой Зара относилась к возможным издержкам и трудностям, — ну тогда, я так понимаю, ты принципиально согласна?

— Конечно, — Зара всем своим видом старалась показать, что уже рвётся в бой, — когда начинаем?

— Вот это деловой подход, вот это мне нравится, — я потёр руки, глотнул вина и закинул в рот несколько пластиков жирного сыра, — и, знаешь что, мы, наверное, будем немного подсказывать тебе, что делать, чтобы клиент не заподозрил подвоха…

— Надеюсь, что это ваше, гммм, подсказывание, — Зара прочистила горло, — не будет затрагивать, скажем так, сферу интима? У меня опыт в этом деле совсем не маленький, и ни в каких подсказках я не нуждаюсь.

Меня просто скрючило от смеха. Я, на мгновение представил себе, как выдаю команды типа таких:

— Так, теперь стонешь… Громче, сладострастнее… Двигайся энергичнее, не позволяй ему расслабиться… А теперь — бурный оргазм! Что ты там еле ворочаешься, как варёная⁈ Я же сказал — бурный!

А Зара послушно следует всем этим моим командам…

— Извини, — выдавил я из себя сквозь смех, — это я себе представил, как бы это выглядело, — да, упускаю, хочу сказать, такой замечательный шанс почувствовать себя режиссёром порно-постановки…

— То есть, пытаться мною руководить, когда я, наконец, до сладкого дорвусь, никто не будет? — Зара подозрительно посмотрела на мою искажённую смехом физиономию.

— Можешь быть спокойна, — прохрипел я, превозмогая приступы смеха, — никто не будет портить тебе удовольствие. Главное, ты там его, это, не до смерти, в общем. С этим фруктом хотелось бы ещё и пообщаться. Потом.

— Эххх, а я то было губёшки раскатала, думала энергетическую подпитку получу по полной программе… — Зара немного расстроилась, — но, ладно, и так сойдёт. Правда, придётся опять себя ограничивать… Так ты говоришь, завтра?

— Да, завтра начинаем, — я решил немного придержать пыл чертовки, — но всё должно идти плавно и естественно, поэтому непосредственно к сладкому ты перейдёшь день, эдак, на третий, ну, или на четвёртый…

— Издеваешься ты над бедной девушкой, — Зара сексуально надула губки и взялась бросать на меня сладострастные взгляды из-под ниспадающей чёлки.

И ещё так плечиками поводя, типа, ну, обними же меня, ну прижми к себе…

Я почувствовал, что ещё немного, и действительно наброшусь на эту соблазнительницу. И не посмотрю, что у неё хвостик… Это, кстати, даже как-то дополнительно заводит…

— Зоэ, — что там у меня с гормонами? — я обратился к псевдоличности, покуда мой рассудок окончательно не померк под натиском непреодолимого сексуального призыва краснокожей распутницы. Да, сильна, чертовка, этого не отнять…

— Что, опять хочется предаться разнузданному разврату? — ехидно прозвучало у меня в голове.

— Я не хочу, я сопротивляюсь, но если ты мне сейчас не поможешь, то мне придётся именно разнузданному разврату и предаться, ибо силы мои на исходе.

— Ну ладно, сейчас порядок наведём, — сжалилась надо мною Зоэ.

И действительно, похоть, застилавшая мой разум влажной пеленой, постепенно улетучилась и способность мыслить и поступать рационально таки вернулась ко мне.

— Зара, заканчивай свои фокусы, — я строго нахмурился, — будешь на Лоханкине этом отрываться, а на мою невинность покушаться не