столовой, стены которой были обиты деревянными панелями, стояли маленькие столики с белыми скатертями. В этом месте царила атмосфера сдержанной элегантности, и Имоджен даже пожалела, что не накрасила губы перед тем, как покинуть офис. После того как она приступила к работе в районе Сент-Джеймс, ей редко выпадал шанс сходить куда-то на обед. В лучшем случае они с Джой могли иногда перекусить в кофейне «Лионс-корнер-хаус».

Усевшись за столик, Имоджен изучила меню. Оно показалось ей немыслимо роскошным, особенно для человека, рацион которого последние четыре года был весьма ограничен.

– Ничего себе, – проговорила она, – вот это выбор! Креветки в топленом масле… я уже забыла, когда последний раз ела их!

– Тогда их мы сегодня и закажем, – сказал лейтенант. – Выбирайте все, что захотите. Это самое малое, что я могу для вас сделать. Еда здесь простая, но отменного качества.

Он налил Имоджен бокал красного вина.

– Какая прелесть, – восхитилась она, сделав глоток. Вино было мягким на вкус и приятно согревающим. – Мне стыдно в этом признаться, но я никогда не пробовала вина. Отец всегда предпочитал виски.

– Надеюсь, вам понравится, – сказал лейтенант. – Это хорошее марочное вино.

– Спасибо… очень вкусное. Только, знаете, я больше не могу называть вас «лейтенантом». Как вас зовут?

– Бенджамин. Но обычно меня называют Беном.

– А я Имоджен, для знакомых – Джинни.

Он поднял свой бокал:

– Рад знакомству, Джинни. Если бы не вы, я бы опять ужинал в одиночестве.

– Так вы здесь живете? Тут очень мило. Американские офицеры обычно останавливаются в подобных местах?

Бенджамин улыбнулся, а Имоджен сделала еще один глоток вина.

– Простите, – сказала она, краснея, – не хочу показаться любопытной. Знаю, в наше время не принято задавать много вопросов. Почти все, что происходит в нашей конторе, – секретная информация.

– Да, боюсь, на меня это тоже распространяется. Я могу лишь сказать, что служу в американской армии и сюда меня отправили по делам антифашистской коалиции. О большем я не могу распространяться.

– Понятно, – вздохнула Имоджен. – Это немного затрудняет беседу, не так ли? А чем вы занимались до… до войны?

– Я учился в колледже в Вашингтоне, потом – в магистратуре в Йельском университете, где изучал юриспруденцию. Мои родители родом из Вирджинии, отец – дипломат. Ребенком я много путешествовал, объездил почти всю Европу.

– Это, наверное, было чудесно, – сказала Имоджен, приступая к своим креветкам.

– Конечно, – продолжал Бенджамин. – Я жил в Париже, Женеве, Риме, разумеется, и так далее. Некоторое время мы провели на Ближнем Востоке. А потом, когда я подрос, меня отправили учиться в Штаты, и я навещал родителей только на каникулах. Когда я окончил Йель, пытался понять, чем хочу заниматься, и тут началась война. – Он подлил вина в их бокалы. – А вы расскажете о себе?

– Ох, боюсь, это будет не так интересно. Я выросла на северо-востоке Англии, в городе под названием Ньюкасл. Мои родители – шотландцы, мама до замужества работала учительницей, отец – инженер, поэтому мы тоже немного попутешествовали, но не в такие экзотические места. Пробыли недолго в Карлайле и еще жили неподалеку от Дартфордского туннеля, но я тогда была совсем маленькой… – Она нервно рассмеялась. – Потом мы вернулись в Ньюкасл, а когда началась война, я еще училась в школе, и меня отправили в эвакуацию в Озерный край.

– И как было там?

– На самом деле – очень здорово. Красивые места… Вы там бывали?

Бенджамин покачал головой.

– Иногда мне становилось немного одиноко, – продолжала Имоджен. – Я единственный ребенок в семье и очень привязана к родителям. Но, знаете ли, ко всему привыкаешь. После школы я поступила в университет.

Он удивленно приподнял брови:

– Правда?

– Не надо так удивляться, – Имоджен почувствовала себя немного уязвленной.

– Нет, простите меня. Я не хотел вас обидеть. Что вы изучали?

– Архитектуру. Хочу стать архитектором. Но из-за войны, когда мне исполнилось девятнадцать, я поступила в «Рены». Я была оператором радиолокационных станций – это моя специализация. Но потом сразу после Рождества меня перевели в офис адмирала Сполдинга. Я до сих пор не понимаю, почему… почему он выбрал именно меня. Он сказал, что со временем я вернусь к обязанностям оператора. Очень на это надеюсь, потому что я ужасно печатаю на машинке.

– Он очень высокого о вас мнения, – сказал Бенджамин. – Видимо, навыки печатания на машинке для него не так уж и важны.

– Не знала об этом. Я только печатаю разные служебные записки и письма, звоню в разные правительственные учреждения и понятия не имею, что вообще происходит. Возможно, потому что вся информация строго засекречена.

По окончании ужина Имоджен откинулась на спинку стула.

– Боже мой, я не объедалась уже много лет! Моя мама – отличный кулинар, они с нашей горничной Эдит готовят очень вкусную еду. Но креветки, говядина и… как назывался этот пудинг?

– Иль флотант, – ответил Бенджамин.

– О! «Плавучий остров» по-французски – очень умно! Никогда не слышала о таком, но он был… восхитительным. Как им удается добывать столько яиц?

– Полагаю, у них есть какие-то связи, – улыбнулся Бенджамин. – Хотите кофе?

– Так здесь и кофе имеется?

– Конечно. Может, не самый лучший, не из Америки, но вполне сносный.

– Я бы с удовольствием выпила кофе. Все равно я уже опоздала. Хозяйка дома, где я живу, ужасно строгая. Она любит запирать дверь на засов. Придется бросать камешки в окошко, чтобы разбудить подругу.

– Где вы живете?

– В районе Белсайз-парк. Это к северо-востоку отсюда.

– Давайте выпьем кофе в фойе, а потом я провожу вас домой.

Когда они вместе шли по Пикадилли в сторону станции метро «Грин-парк», из одного здания неожиданно вышла девушка. Фонарь тут же осветил ее ярко накрашенное лицо.

– Мистер, не хотите ли хорошо провести время? – спросила она Бенджамина.

Тот обнял Имоджен за плечи, словно хотел оградить ее от чего-то.

– Нет… нет, спасибо, – ответил он.

– Что ей было нужно? – поинтересовалась Имоджен, когда они быстро пошли дальше.

– Ну… вы же понимаете.

– Нет, я не понимаю.

– Джинни, она «ночная бабочка».

– Ой! – сказала Имоджен и покраснела, радуясь тому, что на улице уже темно.

У входа на станцию метро она остановилась.

– Спасибо вам большое за ужин, он мне очень понравился.

– Вы так просто от меня не отделаетесь, – возразил Бенджамин. – Я провожу вас до дома.

– О, не стоит, это так далеко от вашего отеля.

– Нет, я настаиваю. Вы задержались из-за меня, и это самое малое, что я могу сделать.

В метро было на удивление многолюдно, и в вагоне им пришлось стоять, прижавшись друг к дружке. Неожиданно поезд сделал резкий поворот, громко визжа тормозами, и Имоджен потеряла равновесие. Бенджамин, державшийся за поручень,