Усилия Китая – упомянутые бонды «Формоза» и валютное соглашение, которое снизило курсовые риски обеих стран в торговой и финансовой сферах – вполне могли быть чисто экономическими по мотивам, насколько это вообще возможно для КНР, когда речь заходит о Тайване[446]. Но с точки зрения Тайваня, все выглядело так: даже если причины сугубо экономические, в сотрудничестве с Китаем имеют значение непредвиденные случайности. «Тайвань накопил сотни миллиардов юаней, особенно теперь, когда рядовые граждане включают юани в свои активы, и потому любое мало-мальски значимое колебание курса юаня способно подорвать финансовую стабильность Тайваня, – объясняет Кеннет Лин, экономист из Национального университета Тайваня. – Если же обменный курс юаня контролируется правительством, а не определяется свободным рынком, Пекин может применять его как оружие»[447].

Остро осознавая, что надежных друзей за проливом отыскать сложно, Китай усиленно «обрабатывал» президента Ма. Вспомнили о «плодотворной инициативе» десятилетней давности: Китай инициировал очередную программу сельскохозяйственного стимулирования (на сей раз в рыболовной отрасли) в канун президентских выборов 2012 года. Чтобы помочь действующему президенту Ма победить, компания из Уханя предоставила гарантийное письмо с намерением приобрести 200 тонн рыбы и рыбопродуктов в ближайшие два года у тайваньских рыбаков, проживающих в той части острова, которая традиционно выступала за независимость и была тесно связана с конкурирующей Демократической прогрессивной партией[448].

Еще, когда стало понятно, что «рыболовная» тактика Пекина не принесла новых голосов избирателей, высокопоставленные китайские чиновники зачастили в эту провинцию Тайваня, выясняя, что пошло не так[449]. Как отметил один комментатор в ведущей газете Тайваня вскоре после выступления официальных лиц Пекина по этому поводу, «возможно, те колоссальные суммы, которые Китай громко сулил тайваньским рыболовам, оскорбили чувство собственного достоинства островитян»[450]. И тот же комментатор предостерегал от легкомысленного восприятия геоэкономической тактики Китая, сколь бы деспотичной та ни казалась. Пожалуй, поразительнее всего не то, что Китай попытался приобрести геоэкономическое влияние столь явным способом и не то, что попытка, похоже, провалилась, а именно «нашествие» китайских чиновников на Тайвань для выяснения сути проблемы. Заместителю директора департамента по делам Тайваня Ду Юю и прочим наблюдателям визит Чжан Личжуна, представителя Госуправления КНР по делам туризма, увиделся как свидетельство того, что Пекин всегда учится и всегда ищет способы отточить свои геоэкономические технологии.

Оставляя в стороне обучение и адаптацию, можно отметить, что существуют пределы стратегии геоэкономического «вознаграждения». Тайваньцы все острее ощущают свою уязвимость перед китайским геоэкономическим давлением, и общественное недовольство либерализацией экономики совместно с Китаем заставило Тайвань, что называется, притормозить[451]. Наиболее наглядно это недовольство проявилось в ходе массовых демонстраций, которые произошли в Тайбэе и по всей стране в марте 2014 года: толпы в 100 000 и более человек требовали остановить переговоры по соглашению о торговле через пролив[452]. Социологические опросы показывали, что около 90 процентов островитян были против этого соглашения, пусть оно выглядело выгодным для Тайваня на бумаге и открывало восемьдесят материковых секторов для тайваньских инвестиций (по сравнению с шестьюдесятью четырьмя островными секторами, открытыми для материковых инвесторов)[453].

Пекин не ограничивался только «пряниками». «Патриотическая армия» хакеров КНР активно использовала кибератаки на тайваньское правительство и инфраструктурные сети острова. С 2000 года китайские хакеры совершили бесчисленное количество кибератак, способных парализовать или обрушить финансовые, транспортные, военные и другие сети Тайваня[454]. Внешние сайты только одного ведомства были атакованы хакерами 3,34 миллиона раз в 2012 году[455]. Нападений оказалось достаточно для того, чтобы убедить Тайбэй, что целенаправленная, скоординированная кибератака может изменить стратегические расчеты и «сформировать тактический ландшафт накануне кинетической военной операции [Китая]», направленной на воссоединение[456]. Пекин настаивает, что его несправедливо обвиняют в хакерских атаках на Тайвань, однако официально одобряет кибервойну как способ воздействия на экономику и инфраструктуру[457].