Использование Пекином геоэкономических инструментов для обеспечения своего влияния по ту сторону пролива, несомненно, является наиболее эффективным тогда, когда оно наименее агрессивно. «Напористая», принудительная геоэкономическая тактика, которую применяли в президентства Ли и Чэня, нередко давала обратный эффект[458]. А вот рассчитанное на дальнюю перспективу использование торговли, инвестиций, денежно-кредитной политики, кибератак, экономической помощи, санкций и угрозы позволяет надеяться на полную утрату независимости острова и подкрепляет положение режимов, дружественных Пекину. С учетом экономической взаимозависимости, связывающей остров и материк, Пекин неизбежно продолжит прибегать к геоэкономическим инструментам для воздействия на Тайбэй, тем самым выводя «геополитическую траекторию» острова на курс постепенного воссоединения[459].

Наконец очевидная эффективность китайской стратегии экономической взаимозависимости проистекает из того обстоятельства, что она не только повышает издержки конфликта для Тайваня, но и (в силу положения финансового центра, занимаемого Тайванем в мире) увеличивает цену конфликта для остальных стран[460]. Китай вполне осознает, что у Вашингтона, Токио и прочих, кто может захотеть удержать КНР от военных действий по захвату Тайваня, имеются основания полагать, что экономические затраты для сторонних сил могут оказаться намного выше, чем в любом другом территориальном споре на планете. Поэтому системное значение Тайваня для мирового рынка, скорее, является геоэкономической уязвимостью, а не активом Тайбэя.

В отсутствие китайской помощи Северной Корее, которая представляет собой почти полностью геополитическое государственное образование, Корейский полуостров выглядел бы сегодня совершенно иначе. Китайско-корейские двусторонние отношения, некогда обозначенные Мао Цзэдуном как «губы и зубы», по-прежнему определяются сильной зависимостью Северной Кореи от Китая[461]. После окончания холодной войны Китай, в рамках двусторонней помощи Пхеньяну, установил условия внутренней стабильности Северной Кореи и ее экономических отношений с внешним миром. Китай составил эти условия на основе ряда основных китайских национальных интересов, которые Сэмюел Ким называет «пятью нет»: нет нестабильности, нет краха, нет ядерного оружия, нет беженцев и перебежчиков, нет эскалации конфликтов[462]. Обеспечивая сохранение статус-кво на Корейском полуострове, содействуя стабильности у своих границ и расширяя китайское влияние в регионе, Китай потому оказывает помощь Северной Корее[463]. Если коротко, китайская геоэкономическая политика применительно к Северной Корее укладывается в комплексную геополитическую стратегию создания буферов против любого выраженного иностранного присутствия в регионе.

Несмотря на пропагандирование идеологии самодостаточности (чучхе), Северная Корея какая угодно, только не самодостаточная страна со времен окончания корейской войны. Помощь Пекина Пхеньяну неуклонно возрастала с 1950-х годов и достигла новых максимумов в период жесточайшего голода 1994–1998 годов, однако лишь в конце 1990-х годов Китай начал использовать экономические связи с Северной Кореей ради достижения собственных геополитических целей внутри и за пределами Северо-Восточной Азии[464]. Помощь Пекина весьма значительна. На долю Китая приходится от 65 до 85 процентов от общего объема торговли КНДР[465]. Также Китай является основным поставщиком продовольствия в Северную Корею; точные цифры остаются неизвестными, но поставки удобрений достигают в среднем 200 000 тонн в год, а в целом ежегодный объем продовольственной помощи из Пекина превышает 2 000 000 тонн[466].