Китай уже трижды приобретал у Пхеньяна золото за наличные, что указывает на бедственное состояние северокорейской экономики – и на стремление Китая сохранить жизнеспособность страны-изгоя[467]. Последнее, что нужно Пекину, – это коллапс режима Кимов, поскольку считается, что преобразования в стране немедленно обеспечат плацдарм для вмешательства США в дела на китайской периферии[468].

На сегодняшний день наиболее значимым среди рычагов геоэкономического влияния Китая на Пхеньян является ежегодный экспорт около 500 000 тонн нефти, что составляет примерно 90 процентов объема северокорейского импорта энергоносителей (эти показатели экспорта еще более поразительны, если вспомнить о собственной энергетической уязвимости Китая)[469]. Без этой нефти северокорейский военный режим серьезно ослабеет, а хилый промышленный сектор развалится окончательно. Пекин демонстрирует осведомленность об этой зависимости, посылая «управляющие сигналы» режиму Кимов – например, посредством трехдневного перекрытия трубопровода Ляонин – Северная Корея после ракетных испытаний Пхеньяна в 2003 году[470]. В апреле 2014 года появились сообщения о том, что ежемесячные поставки сырой нефти из Китая в Северную Корею были приостановлены в первом квартале, и это посчитали выражением неудовольствия Пекина желанием Пхеньяна повысить градус напряженности на Корейском полуострове[471].

Кроме того, Китай демонстрирует явное нежелание признавать интересы других поставщиков нефти. В начале 2013 года легкую нефть, которую везли в Северную Корею из Ирана, задержали в китайском порту – с убытком 2 миллиона долларов за хранение. Условия экспортного контракта с Ираном вынуждают Пхеньян оплачивать тегеранские поставки, однако закупленная нефть должна поступать на переработку на государственные китайские предприятия[472].

Никто не знает точной суммы ежегодной китайской помощи и инвестиций в Северную Корею. По словам одного эксперта, «объемы помощи, которую Пекин оказывает Пхеньяну, считаются в Китае важнейшей государственной тайной»[473]. Впрочем, ясно, что имеется разрыв между тем, что Северная Корея рассчитывает получить, и суммами, которые Китай направляет фактически. Пхеньян может просить поддержку нишевых секторов, но значительная часть китайской помощи достается тем отраслям, что важны для самого Китая (например, добыча природных ресурсов и развитие инфраструктуры)[474]. Особая экономическая зона (ОЭЗ) в северокорейском городе Расон является показательным примером. Этот незамерзающий порт и ранее использовался Китаем и Россией, однако Китай получил право на пятьдесят лет аренды благодаря посулам построить аэропорт, новые причалы, угольную электростанцию и железнодорожную линию между Расоном и китайской провинцией Цзилинь, а также выделить дополнительно 3 миллиарда долларов инвестиций. Данная ОЭЗ создает торговые возможности для не имеющей выхода к морю провинции Цзилинь, обладает потенциалом для развития арктического маршрута поставок в Европу и предоставляет стратегически значимый морской порт китайским ВМС[475].

Схожие модели поведения фиксируются в рамках китайской помощи Северной Корее в развитии инфраструктуры – по сути, чем существеннее стратегические выгоды Китая, тем больше вероятность того, что Пекин поддержит тот или иной план развития. К примеру, имеются планы постройки трех высокоскоростных железнодорожных веток между китайскими и северокорейскими городами[476]. Источники сообщают, что Северная Корея предложила Китаю права на разработку семи своих крупнейших шахт в обмен на строительство железных дорог[477]. Китайцы строят новые мосты и расширяют дороги в ключевых пунктах пересечения границы (а именно, в Даньдуне и Раджине), чтобы эффективнее транспортировать уголь и железную руду[478]. Все перечисленные инфраструктурные проекты также преследуют важную геополитическую цель: глубже вовлечь Северную Корею в орбиту китайского геополитического влияния.

Крупнейшие вложения в Северную Корею приходятся, пожалуй, на сырьевые отрасли и добычу природных ресурсов. Условия этих сделок в целом подразумевают «стратегическую скидку» для Пекина, но с точки зрения Китая снижение цены далеко не всегда связано с коммерческой выгодой[479]. В 2012 году инвестиции в размере 40 миллионов долларов со стороны ведущего китайского горнодобывающего предприятия «Сиян» были отозваны, когда северокорейцы вернули себе шахты железной руды и вытеснили китайцев[480]. Но, если не считать отдельных провалов, Китай, несомненно, обладает доступом к природным ресурсам КНДР без конкуренции и по низким ценам[481]. Если забыть о скидках, можно смело заключить, что китайские «сырьевые» инвестиции в Северную Корею, будь то железная руда или золото, также служат реализации геополитических интересов – стабильности режима в Пхеньяне и, следовательно, сохранению буфера против Южной Кореи (и США).