— Что делается? Я не проследовала никакую выгоду.

— Ну тогда зачем? — он смотрел на нее своими черными от злости глазами, одновременно желая докопаться до сути, и сжать в объятиях до хруста костей.

— Меня подкупило то, как ты вел себя, — проговорила Мира глядя в пол, — в моей жизни ещё никогда не было такого, чтобы действия были впереди слов. Обычно все только и делают, что треплют всякую ерунду, которая не соответствует действительности. А я мечтала чтобы было наоборот. Верила, что так бывает. Если такое поведение называется "поведением папочки", то да. Считай что я искала именно это. И да, мужчина должен решать проблемы женщины, потому что на то он и мужчина, я не верю, что ты чувствовал бы себя комфортно, если бы я не позволила тебе вмешаться во что-то, что меня беспокоит…

— Оставайся со мной, — произнес Митя, сам не понимая, как это предложение сорвалось с губ.

Может быть, он правда сегодня конкретно перепил?

Он словно опытный охотник, долго выслеживал редкого зверя. Занесенного в красную книгу. Хотел трепать мех, терзать, убить, но как только животное свернулось перед ним калачиком, он опустил ружье. Привел домой, и не хотел больше отпускать. Пусть она радует только его. Редкая, последняя в своем роде. И еще такая юная.

— Не обязательно, как сожительница. Черт, я х*й знает, как это объяснить. Типа, что бы утром, ты мелькала на моей кухне, раздражала оставленными на столешницах, кругами от чашек, бесила всевозможными кремами в ванной. А еще волосы, на ковре. Хочу беситься от этого и тут же прощать, как только ты будешь подходить ко мне. Мы наверное, в любом случае, рано или поздно придем к этому.

Мира зажмурилась, пытаясь откинуть к черту эмоции, и поступить так как следует, как от нее требовал Ян. Ведь так же не бывает. Невозможно любить сначала одного, а потом другого. Невозможно любить двух людей сразу. Митя — страшный человек, который совершал, и возможно, продолжает совершать ужасные поступки. Она — всего лишь соринка, которая должна испортить работу безупречного механизма. Она не может к нему ничего чувствовать. Не может. Не может.

— Ты дрожишь, — крепкие руки обняли ее, прижимая к своей груди. — Я хочу чтобы ты была счастлива, и при этом была максимально рядом. Это возможно? Мне приходится много работать, я не хочу тратить время которое остаётся на дорогу, пробки, лишнюю суету. Если для тебя это что-то значит, ты первая женщина, которую я привёл в этот дом, если не брать в учёт то, что ко мне приходят убирать, под пристальным наблюдением камер.

— Меня тоже будут снимать камеры? — Мира подняла на него взгляд, понимая, что не сможет сказать ему "нет", иначе это все разрушит.

— Какое это имеет значение? Главное что на тебя буду смотреть я.

— Но мама… — Мира ухватилась за последнюю соломинку, которая сдерживала ее до попадания в самый настоящий водоворот.

— Она сама говорила, что большую часть времени проводит за границей, и будет рада человеку, который присмотрит за ее дочерью. Твоя мать — взрослый человек, она прекрасно понимает что мы с тобой вместе не цветочки нюхаем, и потом, с сегодняшнего дня, ты сама в праве принимать любые решения, касаемо твоей судьбы. Просто если ты сама не хочешь быть рядом, если причина в этом, и ты просто ищешь отмазки…

— Нет, Митя, я согласна…

Она посмотрела в его глаза, надеясь, что он не заметит там безысходность.

— Это самая приятная новость, за весь этот день, — он ласково запустил пальцы в её волосы, целуя также нежно и растягивая удовольствие. Митя допускал, что именно сейчас совершает самую страшную ошибку, но отказаться от такого соблазна просто был не в силах.

— Давай теперь посмотрим подарки? Только не долго, вскроем везде бумагу, посмотрим одним глазком, а потом я буду смотреть на то, как смотрится мой подарок, когда ему не мешает твоя одежда.

Мира только сейчас заметила огромную кучу подарочных коробок, сложенных в углу комнаты.

— Это все мне? — она не могла поверить глазам.

Разжав руки, она кинулась к разноцветным коробкам. Было ли такое в её жизни раньше? Нет. Было ли это заслугой Мити? В очередной раз? Только его.

Он присел рядом на пол, наблюдая как она действительно счастлива. Обычным коробкам, пестрым бантам. В жизни Мити было много женщин, которым он лично преподносил подарки и он прекрасно знал какие эмоции последуют на их прекрасных лицах. Удивление, ну такое, на троечку, ведь дамы знающие себе цену, прекрасно понимают что должны быть одарены по достоинству.

Восхищение.

Тоже не особо трогающее сердце: "о, спасибо, это та самая "Виттон", которую я хотела", — говорили они, только в слегка надутых губах, оставалась вторая часть фразы, о том что ей нужно было не золотистую фурнитуру, а серебряную, и вообще это коллекция вот-вот себя изживет. Уж лучше бы ты дал мне денег, а я бы потратила их сама. Куда нужно.

В этом случае все было абсолютно наоборот, в глазах Миры блестела радость, она разбрызгивала парфюмы прямо у них над головой, и они тысячей капелек оседали ароматным облаком, примеряла смеясь какие-то шляпы, игнорируя ценники и брендовые упаковки, восхищалась наборами косметики. Она радовалась, искренне радовалась, и от этого на душе у Мити было уютно. Он поддел пальцем ее бретельку, медленно расстегивая платье вдоль спины. Эта девчонка была такой настоящей, от этого хотелось любить ее ещё сильнее, всеми возможными способами, на которые способен человек.

Ночью он мало спал и много переживал.

Стоило ли эти чувства, расценивать, как нужные, как жизненно необходимые, и стоит ли их принимать? Дима пару раз хотел позвонить, и "пробить" девчонку. Но что такого он бы мог о ней узнать? Что она прогуливала школу? Она не похожа была на человека, который имел какие-то цели, и все, что ему грозило максимум, это то, что ей рано или поздно надоест быть с ним. Но это же может случиться с каждым, верно? Это не зависит от разницы в возрасте или предпочтений в еде.

Митя отмахнул от себя все назойливые мысли, крепче прижимаясь к обнаженному стройному телу. Боже, это было настоящее счастье, не больше, не меньше.

Он и предположить раньше не мог, что все эмоции, все желания и мечты, могут уместиться в одной девчонке. Просто Игла Кощея.

***

Мира проснулась рано, с одним единственным желанием: всегда здесь просыпаться. Всегда.

Это было глупо, безрассудно, и даже дело совсем не в Яне, а в ее легкомысленности. Она словно бездомный котенок, ластилась ко всем, кто имел неосторожность приласкать ее. От этого было мерзко и хотелось плакать.

Что было бы, если Митя узнал, с какой целью она выследила его? Что было бы, если он узнал, что их встреча не случайно? Вряд ли бы он остался таким внимательным и нежным. Мире даже показалось, что она почувствовала хруст цемента у себя на зубах. Однозначно, милый охотник тут же перестал бы быть милым, и направил в нее дуло своего ружья.