— Она купила всю мою прислугу, — усмехнулся Макс, качая головой, — я уже сколько раз менял штат, но проходит совсем немного времени и они все шпионят для неё.

— П*здец какой-то, — Митя почесал голову, недовольно глядя на друга. — Наверное и правда надо извиниться. Я же не знал тогда что все так. Ну, что вообще по-серьезке бывает. Думал у тебя крыша течёт. Какая свадьба, какие дети…

— А сейчас что, сам подзалип? — Макс упустил смешок, — я видел как ты в нее вцепился, это первые сигналы, Митенька. Скоро вообще башню снесет, и мотивация на адекватные поступки кончится.

— Ну и как ты… Ухаживал, вызывал симпатию, добивался… О чем я разговариваю? — мужчина раздраженно потер ремешок на часах.

Он чувствовал себя неловко. Он хотел провалиться сквозь землю, и потащить ее за собой. Безобидная порча, которая переросла в родовое проклятие.

— Добивался? — Макс небрежно пожал плечами, инстинктивно выискивая глазами хрупкую фигуру. Так было спокойнее, знать что она под его присмотром, но только удерживать постоянно рядом не удавалось, это и злило и заводило одновременно.

— Я просто прочитал ей стих, а потом предложил меня застрелить. Вроде сработало.

— Пошли выпьем, — Митя похлопал Макса по плечу, испытывая настоящее раздражение, от похотливой улыбочки весьма хорошенькой третьей жены не такого уж близкого, и не такого уж его друга. Раньше бы у него была абсолютно другая реакция. Летов был прав, с каждой минутой адекватности в нем становилось все меньше.

— Вот ты где, — Мира села рядом с Агатой, успевая раньше остальных занять свободное место. — Ух, здесь даже дышится иначе, и совсем не обязательно из себя кого-то строить.

— Тебе вообще не обязательно из себя что-то строить. Неужели тебе не пофиг, что они о тебе подумают?

— Не знаю, — пожала плечами Мира, — я не хочу расстраивать Митю. Он так старался, что у меня язык не поворачивается сказать ему о том, что мне здесь не нравится.

— Он сам виноват, — фыркнула Агата, — устроил эти дурацкие смотрины. Мы же тоже с Максимом пришли чисто поглазеть на редкий экспонат, потому что Воронов еще никогда никого не представлял своей девушкой.

— Воронов?

— Ага. Уже примеряешь?

— Я просто до этого не знала его фамилию, в паспорт не заглядывала, — честно призналась Мира.

— Ты пей, — Агата подставила бокал с цветной трубочкой и ударив по нему своим бокалом, потянула малиновую жидкость.

— А тебе можно пить?

— Нельзя, но очень хочется, — честно призналась новая знакомая и отставив пустой бокал, еще раз махнула бармену.

— Может расскажешь… Как это. Ну больно что ли?

— Если бы мне было больно, то остальным тоже. Максим бы их в порошок растер. Поэтому, честно говоря, все прошло идеально.

— Здорово, — выдохнула Мира, уже чувствуя восхищение за Максима.

Если он правда был таким, каким его описывала Агата, то ей очень повезло. Интересно, мог бы Митя, вот так переживать, пока она бы лежала в роддоме?

Ее телефон загорелся входящим сообщением, и скрыть его от своей знакомой она не смогла.

"С днем рождения, малышка. Я очень хочу быть рядом".

Внутри все похолодело, когда она поняла, от кого это сообщение.

Возможно, будь в Мире чуть побольше артистизма и ума, она бы выдумала что это брат, или на крайний случай какой-нибудь дядя, но глупость все таки порок. Мимолетную улыбку, отобразившуюся на ее физиономии, а после растерянность и неуклюжесть действий, вряд ли можно было списать на родственное волнение.

— Хочешь совет? — Агата обхватила губами трубочку, отпивая напиток. — Не играйся с ним.

— Да я и не думала…

— Это передо мной ты можешь оправдаться, перед ним вряд ли, — ухмыльнулась девушка.

— Ты так говоришь, как будто он чудовище, — Мира покачала головой.

— Не в этом дело. Мой Максим тоже лапочка, но подозреваю, что если мне кто-то напишет такое сообщение, я останусь без головы.

— Да это друг просто, он так общается…

— Знаешь, я все больше начинаю верить в то, что ты действительно познакомилась с ним случайно. Ты слишком простодушная, для охотницы за кошельком. У тебя ничего не схвачено.

— Он правда мне просто нравится, — Мира опустила глаза, уже сама не понимая где правда. В ее зародившейся симпатии, в обещании Яну, или еще в чем-то. Но денег ей точно не было нужно. Странно, что в первую очередь Агата подумала именно об этом.

А ещё это сообщение от Яна. Ей было приятно. Значит, он все таки о ней думал.

Она бы ни за что не сорвалась с места, и не поехала бы к нему, потому что не смогла бы так поступить с Митей. Не сегодня и не сейчас.

— Мне пофиг на Дмитрия Николаевича. Он еще та сволочь. Но все равно не хочу, чтобы его первые серьезные намерения, растоптали к чертям.

— Не переживай, — Мира демонстративно удалила сообщение, как бы подтверждая свои слова, — я не буду его расстраивать.

— Кстати, ты видела, сколько там тебе подарков надарили? Ты теперь пару лет можешь не покупать косметику и парфюм. Эти тупые дуры, считают что набор помад— лучший подарок. Вот мы с Максимом подарили реальную вещь. Потом посмотришь и заценишь.

Агата выпивала уже третий коктейль, и Мира пыталась угнаться за ней.

— Все, теперь танцевать.

Она поднялась, уводя Миру вглубь танцопола.

Мира видела как она отрывается, и эта ее неподдельная радость от обычных танцев, как-то сама собой расслабила и ее. Она закрыла глаза, отдаваясь музыке, и заставляя себя поверить в то, что этот мир, в котором она оказалась, и был единственным существующим. Сегодня праздновался ее день, все в этом заведении было ради нее. От этого было так сладко. И лжи тоже не было, просто дурной сон, в котором ей приходилось кому-то врать. Только сменяющиеся одна за одной песни, и полное отвлечение.

— Ну ты и обманщица, Мира…

Она даже оступилась от этих слов, которые прошли через ее тело мощным разрядом.

— Я…

Мира смотрела в темные глаза Мити, вспоминая и слова Агаты, и рассказы Яна. Неужели ему обо всем стало известно?

— Я звонил тебе восемь раз, может быть мне нужно подарить тебе телефон, у которого рингтон играет громче?

— Звонил? — Мира сжала в пальцах небольшой клатч, все еще отходя от испуга. — Прости, я правда не слышала.

Вот в этот момент, ей впервые стало страшно. Реально. По-настоящему.

— Сегодня тебе все можно, — Митя привлёк ее к себе, коротко целуя. — Почти все уже разошлись, очень расстроились, что им не удалось с тобой пообщаться.