Австралийская столица Канберра первой в 1996 году нацелилась на решение этой задачи. За шесть лет там умудрились наполовину уменьшить приток отбросов. Более восьмидесяти канадских городов (прежде всего Галифакс и Торонто) и примкнувшие к ним города из Калифорнии и с Филиппин последовали по ее стопам. Была разработана стратегия, призванная минимизировать отходы перед их выбрасыванием, а затем трансформировать наибольшую их часть в новое сырье. Прежде всего надлежало превратить большинство цепочек в замкнутые циклы, реинтегрируя извлеченное из отбросов в производство.

Средства, используемые для достижения «ноля отходов», весьма разнообразны. Все они так или иначе соотносятся с древней стратегией кнута и пряника: информирование, создание необходимого оборудования, законодательное принуждение, финансовые поощрения и штрафы. Экономическое равновесие проектов реутилизации и переработки отходов смещается в сторону большей жизнеспособности: растут субвенции, налоговые послабления, надбавки и компенсации. Между тем главные усилия в основном направляются на повторное применение и переработку отходов, а не на сокращение их объемов уже на первых этапах процесса. Еще предстоят большие задачи в области отходов производственного цикла, сулит новые сложности и рассмотрение всей проблемы под экологическим углом зрения.

Наши предки не торопились выбрасывать, стараясь продлить жизнь вещей и распоряжаться ими с должной осторожностью. Ныне же эта стратегия не в чести, против нее сложилось множество предубеждений. Здесь требуются серьезные перемены, чтобы однажды не утонуть бесповоротно в нахлынувшем мусоре.

История современного пластического искусства отмечена вторжением предметов и веществ, конкурирующих с традиционными материалами. Здесь немалая роль отведена мусору как элементу художественного оформления. В начале XX века художники-авангардисты часто вызывали всеобщее возмущение, включая в свои творения самые невообразимые элементы, заимствованные с помойки. Современные творцы продолжили свои искания в том же направлении. Однако немногие используют для этого один только мусор. Большинство прибегает лишь к включению в традиционно выполненный артефакт отдельных элементов отбросов (подчас извлеченных прямо из мусорной корзины), потребовавшихся для решения конкретной художественной задачи.

Знаменитые и малоизвестные творцы обращались к отвергнутым предметам и сущностям, руководствуясь велениями вкуса или необходимости. Художники и скульпторы, в обществе производителей принадлежащие к касте отверженных, реабилитируют отходы, предотвращая небрежение к ним. Они преобразуют обыденное и презираемое, пускают в ход то, что давно сочтено бесполезным, оживляют умерщвленное. Порождая непривычные живописные и архитектурные формы и поверхности или внедряя мусор в игровое пространство, они ничего не скрывают, а, напротив, придают всему новую значимость.

Кое-кто избирает в качестве излюбленного один какой-нибудь материал или род предметов, например пластик, осколки тарелок, столовые приборы, старые инструменты, сбитые башмаки, сломанные птичьи клетки, отслужившие электрические лампочки или фотоаппараты. Другие подбирают всякую рвань самых разных цветов и оттенков в мусорных баках на улицах и пляжах. Иные специально подыскивают что-то конкретное, необходимое для воплощения их замысла, но большинство действует более спонтанно, просто подбирая то, что приглянется более прочего. И вот однажды в некоем порыве вдохновения самые несовместимые вещи внезапно преображаются.

Подобранные остатки чужой жизнедеятельности выворачиваются, собираются в своеобразные панно, их мнут, рвут, топчут, размягчают, склеивают, растирают, красят, разбирают на части или собирают воедино, короче, ими подчас дерзко, иронично или насмешливо манипулируют, рождая в зрителе гаммы самых разнообразных чувств от возмущения до ностальгии. Разновидности этой «мусорной» стилистики множатся. О чем здесь, собственно, идет речь — об искусстве, сосланном на свалку, или о помойке, претворенной в художественный объект? Есть ли во всем этом очарованность обществом неразумного потребления или приговор ему?

Желание творить и играть глубоко укоренено в человеческой психике. Невзирая на свои страхи, напасти и тревоги или, напротив, не в силах противиться им, человек изобретает воображаемые миры. В ситуациях, когда жизненный уровень падает, обращение к некогда выброшенным предметам и материалам пробуждает творческую активность. «Отбросы — это мироздание тех, кто лишен почти всего», — утверждает мастер художественных инсталляций Луи Понс. Так, перестав служить людям в обыденной жизни, предметы со свалки претерпевают подлинное возрождение, обретая новый смысл в искусстве или игровой деятельности. При этом намерения тех, кто изменяет судьбу мусора, находя ему применение в игре, творчестве или ремеслах, весьма разнородны. Но характерно, что люди, сопричастные творчеству, позволяют нам по-иному взглянуть на отбросы и даже в упадке различать следы возвышенных устремлений.

Дети мечтают повзрослеть и строят воображаемые миры, в которых подражают профессиям взрослых, их занятиям во времена мира и войны. Если малышам не хватает фабричных игрушек, они весьма изобретательно копируют окружающие их предметы, используя простейшие материалы и приемы. Многие игры, в которых участвуют остатки и обломки повседневных вещей, не претерпели изменений за многие века. Трудно представить, из какой древности пришли к нам тележки из деревянных плашек и колесиков или тряпичные куколки.

Игра в бабки уже была народным развлечением в древней Греции. Упоминание о ней можно обнаружить даже в «Илиаде» Гомера: во сне к Ахиллу приходит его друг Патрокл и напоминает, как некогда во время игры в бабки случайно убил человека («В день злополучный, когда, маломысленный, я ненарочно // Амфидамасова сына убил, за лодыги поссорясь». — «Илиада», Песнь 23, ст. 87–88). Во время игры следовало как можно сильнее подбросить свою бабку вверх и, пока она не упала, делая предписанные движения, собрать с земли максимальное число лежащих на ней чужих бабок.

В прежние годы в деревне дети обнаруживали на чердаках и в подвалах множество совершенно неожиданных вещей: узлы старой или вышедшей из моды одежды, ломаную кухонную и хозяйственную утварь… Они делали все это объектами своих развлечений. Мастерили себе игрушки. Известный бретонский писатель Элиас Пьер-Жакез вспоминает, что в юные годы колдовал над старой ломаной швейной машинкой, заставляя ее вращать сверло, и над консервными банками, которые он и его сверстники прилаживали к обуви, чтобы двигаться, как на котурнах. В начале XX века малыши могли разжиться массой дешевых безделушек, вагончиков, тележек, грузовичков, которые местные умельцы делали из подобранных бросовых кусочков дерева и жести. Ремесленники покупали у тряпичников металлические коробки, отжигали их, выплавляя и собирая припой, затем делали из них плоские листы, годные для дальнейшего использования в собственном промысле.

Ныне этим видом творчества занимаются только дети и ремесленники в бедных странах, с необычайной точностью копируя формы грузовиков, гоночных машин или поездов-кукушек, составленных из подручных материалов. Постепенно промышленно изготовленные предметы заменяют изделия природного происхождения. Излюбленными поделочными материалами сделались проволока, пластиковая бутылка, железная либо алюминиевая коробка. Иногда кое-что из этих компонентов заменяется стерженьками из бамбука, сушеной тыквой или волокнами пальмы.