– Вы ошиблись, мистрис, – заявил он. – Я всего лишь доктор.

– Лучше ублажать доктора, чем каменщика, – обрадовалась женщина. – Ты делаешь успехи, Сибилла.

Сибилла неуверенно поднялась и схватила женщину за руку.

– Это не клиент, – процедила она.

Стоило женщине услышать это, все ее добродушие исчезло бесследно.

– А если вы не клиент, чего вы хотите от бедной девушки? – напустилась она на Бартоломью. – Вы не видите, что ей совсем худо?

– Вижу, – кивнул головой Бартоломью. – И хочу ей помочь.

– Чем вы можете ей помочь? – недоверчиво осведомилась женщина.

– Пока не знаю, – пожал плечами Бартоломью, ощущая, что запас его терпения иссякает. – Для того чтобы помочь, мне надо знать, какая беда с ней стряслась. Когда вы вошли, Сибилла как раз собиралась рассказать мне об этом.

– Ты что, пустилась с ним в откровенности? – обернулась женщина к Сибилле.

Та молча покачала головой.

– Вот и держи язык за зубами, – посоветовала женщина. – Почем знаешь – может, это он и был. Или он подослал этого доктора выведать, что тебе известно.

Сибилла так и не проронила ни слова. Она понурилась, прислонившись к стене. По бледным ее щекам вновь потекли слезы.

– Мистрис, вы крайне неосмотрительны, – насмешливо произнес Бартоломью. – Будь я тем самым загадочным недругом, о котором вы толкуете, вы бы сослужили Сибилле скверную службу. Ведь из ваших уст я уже услышал, что ей известно нечто важное.

У женщины глаза на лоб полезли от испуга.

– Господи боже, что я наделала, – пробормотала она, виновато глядя на Сибиллу.

Однако она очень быстро оправилась от растерянности, схватила со стола нож и наставила его на Бартоломью.

– Живо выкладывай, кто ты такой и что тебе надобно? – распорядилась она, стараясь придать своему голосу изрядную толику свирепости.

Бартоломью с невозмутимым видом отнял у нее нож и положил на стол. Женщина устремила вопросительный взгляд на Сибиллу.

– Я не собираюсь причинять Сибилле зло, – хладнокровно изрек доктор. – Мое имя Мэттью Бартоломью. Я пришел сюда, чтобы побеседовать с Сибиллой, ибо мне известно, что это она первой увидала тело убитой Исобель.

– А, так вы университетский доктор? – уточнила женщина, вперив в него изучающий взгляд.

– Вы совершенно правы, мистрис, – кивнул Бартоломью, опускаясь на стул.

Сибилла последовала его примеру. Что касается ее подруги, та продолжала стоять, не сводя с Мэттью настороженных глаз. Бартоломью, в свою очередь, принялся ее разглядывать. Женщина была высокой и стройной, простое синее платье ловко облегало ее ладную фигуру. Но более всего Бартоломью заинтересовал ее голос. Ее акцент свидетельствовал, что она родилась вдали от этих мест. Тем не менее говорила она довольно грамотно, а манеры ее не были похожи на те, какие приобретают в городском борделе.

Встретив пристальный взгляд Бартоломью, незнакомка гордо вскинула голову.

– Мне рассказывала о вас Агата, – сообщила она.

В этом обстоятельстве Бартоломью не усмотрел ничего удивительного. У Агаты было множество друзей и родственников, к тому же она отличалась словоохотливостью.

– Меня зовут Матильда, – представилась женщина.

Бартоломью улыбнулся. Теперь он понял, почему она говорит с акцентом.

– Мне Агата тоже о вас рассказывала, – сказал он.

Матильда склонила голову, словно признавала, что ее особа может служить достойной темой для беседы. Примерно год назад Агата поведала Бартоломью, что одна из ее бесчисленных родственниц пустила к себе жилицу, которая прежде была камеристкой супруги графа Оксфордского. По слухам, эта самая камеристка имела привычку уединяться с мужчинами в укромных уголках, ибо была большой искусницей по части плотских утех. Будучи застигнута на месте преступления, она лишилась своего места. В Кембридже бывшая камеристка продолжала предаваться излюбленному занятию, теперь уже не с позором, но с выгодой. Жители города, охочие до подобного рода услуг, называли ее «леди Матильда», тем самым отдавая должное ее аристократическим манерам и изысканной речи.

– Матильда – моя лучшая подруга, – всхлипнула Сибилла. – Она приносит мне еду с тех пор, как…

Девушка осеклась, словно была не в силах продолжать, сцепила свои грязные пальцы с обкусанными ногтями и потупила взор.

– С тех пор, как погибла Исобель, – подхватила Матильда, спокойно глядя на Бартоломью.

– Расскажи мне все, что тебе известно, – обратился доктор к Сибилле. – Ты знаешь, кто убил Исобель?

– Нет, – покачала головой девушка. – Я видела его, но не узнала.

Матильда с неожиданной силой сжала запястье Бартоломью.

– Эта тайна может стоить ей жизни, – предупредила она.

Взгляд Бартоломью встретился с пронзительным немигающим взглядом голубых глаз Матильды.

– Я прекрасно понимаю, – произнес он, стряхнув ее цепкую руку. – Но не я один видел, как в минувший понедельник Сибилла с воплем неслась по улице. Всякий способен догадаться, что она видела убийцу.

Матильда с укором посмотрела на девушку, которая беспомощно склонила голову.

– От страха я словно утратила рассудок, – прошептала Сибилла. – Сама не понимала, что делаю.

Глядя на свою заплаканную подругу, Матильда решила, что настала пора говорить без обиняков.

– В дело надлежит внести ясность, – непререкаемым тоном заявила она. – Ты сказала мне, ни одной живой душе не известно, что ты видела убийцу. И вдруг выясняется, что об этом знает половина города. Думаю, будет разумно без утайки рассказать обо всем доктору. Он обладает немалым влиянием и, может статься, поможет изловить изверга, лишившего жизни наших сестер. На шерифа, как мы имели возможность убедиться, рассчитывать нечего.

Сибилла несколько раз тяжело вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

– Я была во дворе церкви Святого Ботолфа с одним парнем, подмастерьем пекаря, – сообщила она. – Он уже получил все, что хотел, когда мы услышали шаги и догадались, что это дозор – университетский проктор и его подручные. Подмастерье сразу пустился наутек, а я решила спрятаться в укромном уголке и переждать, пока они пройдут мимо. Проктор и его люди, как правило, не чинят нам препон, если не застанут со студентом или с магистром. Но я подумала, что лучше не лезть на рожон. Ни к чему, чтобы меня часто видели на улицах после наступления комендантского часа. Так вот, я осталась в церковном дворе и притаилась в кустах, – продолжала Сибилла. – До меня доносились голоса проктора и педелей. Говорили они о потасовке, что недавно затеяли меж собой студенты двух колледжей. Спорили, возможно ли было остановить побоище, явись они вовремя. Я очень устала и, как видно, задремала в кустах. Когда я проснулась, проктора и его людей уже и след простыл. Я собиралась выбраться из укрытия, как вдруг до моего слуха донесся какой-то шорох. Сперва я думала, это крыса или птица. А потом увидела его.