– Ну, если он летит сюда работать, специально переводясь из Парижа… – она положила голову на плечо мужа, – то это действительно серьезно, – она резким движением села на кровати, заложила книгу закладкой, положила ее рядом с кроватью на тумбочку и легла обратно, – в общем, это шаг…шаг, который показывает всю глубину его чувств и серьезность отношений, планов…Кстати, а кем он работает то?

– А я, честно, не помню. Катюха что-то говорила, кажется, но не уверен. Вот, в четверг и узнаю.

– Память у тебя… – сказала она с улыбкой.

– С памятью все хорошо, – он прижал ее к себе, – мне кажется, что она сама не рассказывала. Ну ладно, – он сделал короткую паузу, – так ты действительно так думаешь? Я про серьезный шаг, планы и тому подобное.

– Ой, а ты все также ему не веришь? – издевательской интонацией спросила она, и, убрав голову с плеча мужа, легла на бок, подперев голову ладонью и смотря в глаза Александра.

– Честно…не особо.

– Да почему? – она легко ударила свободной рукой мужа по бедру левой ноги, – эту уже какое-то твое предубеждение. Забудь уже Бельгию. Это был единичный случай.

– А зачем такое забывать? – поинтересовался Александр у жены.

– Да потому что это дела давно минувших дней, – она не распылялась сильно, но говорила уже не так нежно как обычно.

– Но это дело давно минувших дней, тем более не так давно минувших, – заметил он, – оставляет отпечаток на всю будущую жизнь Кати, да и на жизни родителей, и на мою жизнь.

– Да и на мою жизнь… это событие осталось в моей памяти навсегда. Но почему то событие должно влиять на сегодняшнюю жизнь?

Александр ответил молчанием. Он просто не знал что ответить сейчас на этот вопрос жены. Он не мог донести свою идею, свои мысли даже до жены, до сестры. Он просто-напросто чувствовал что-то, что его тревожит, беспокоит, гложет. А вот что он чувствовал – он сам не знает.

Елизавета легла на спину и стала массировать пальцами глаза, переносицу, лицо

«А может это действительно предубеждение? (он снова лег на спину и смотрел в белоснежный потолок, на котором весела одна маленькая паутинка в углу). Следить, портить жизнь сестре из-за каких-то своих тараканов я, конечно, не буду. Не моя эта жизнь и не мне в ней что-либо менять и строить. Но сестра же…я ведь за нее именно переживаю. Да, она уже давно взрослая, но иногда она такая дура. А, может, это я такой дурак? Черт знает что…Ладно, посмотрим на то, что будет. В четверг встречу его, сможем пообщаться вдвоем с ним, с глазу на глаз».

– Чего затих? – спросила Елизавета и вновь повернула голову к нему.

– Да так, думаю, – будто в прострации ответил Александр жене и краем глаза посмотрел на нее.

– О чем же? – задавая вопрос, она, по доброму, чуть усмехнулась.

– О своем, о женском! – сказал он громко, улыбнулся и повернулся на бок лицом к жене.

– А, ну это понятно.

– Ты скоро спать-то? – Александр наигранно широко зевнул и прижался лицом к руке жены и начал ласкаться.

– Да давай спать уже, – она привстала, несколькими движениями взбила перьевую подушку, – все равно уже настроя читать нет, да и спать хочется, – она выключила настольную лампу и вновь повернулась лицом к мужу.

Они несколько секунд молча смотрели друг на друга, глаза в глаза.

– Спокойной ночи, – сказал Александр и чмокнул Елизавету в губы.

– Спокойной ночи, дорогой, – ответила она после поцелуя.

Александр повернулся на живот, положил руки под подушку, а лицом повернулся к Елизавете. Она же, так и лежала на боку и, когда ее муж закрыл глаза и мерно сопел, она все еще смотрела на него и безумно была ему благодарна за то, что он сейчас с ней, за то, сколько они вместе уже пережили и сколько им предстоит еще прожить.

Утро среды выдалось, как и обещали по прогнозу, дождливым и не по летнему прохладным.

«Ну хоть ветра нет (Александр стоял на кухне у окна и смотрел во двор). Сколько там градусов выше нуля? (он перевел взгляд на уличный термометр) Плюс тринадцать. Нормальная погода, а днем до двадцати обещают. Комфортно».

Он сел за стол, где стояла кружка кофе. Глазированный творожный сырок на завтрак он уже съел, теперь пьет кофе. Елизавета спала, так как вставать в семь утра ей нет необходимости.

Позавтракав, Александр стал одеваться. Услышав шорохи и другие различные звуки, такие как застегивание браслета часов или щелчок от закрытия замка портфеля, Елизавета вышла из-за закрытой двери спальни в коридор провожать мужа. Спросонья халат она завязала не плотно, а точнее будет сказать, что завязала она его так, что узел кушака держался еле-еле. Из-за этого ее правая грудь вываливалась из него. В тот момент как она вышла, Александр как раз присел на корточки, чтобы завязать шнурки туфель.

– Уже уходишь?– спросило она протирая глаза. Халат она не поправляла, или не хотела, или действительно не видела как он надет – это Александр не знал, но и говорить ей не стал. Да ему и нравился такой вид, – а чего не разбудил? – продолжила она, – доброе утро.

– Доброе. Ты так сладко спала, что я просто не мог тебя будить и прерывать твой сон, – говоря, он смотрел на нее, подняв голову, и одновременно завязывал шнурки.

– Каждый раз ты говоришь мне одно и тоже, – она подошла к нему.

Александр встал в полный рост после того, как завязал шнурки и они обняли друг друга. Он чувствовал как ее грудь прижимается к нему, как ее пальцы скользят по его спине между лопаток. Возбуждение в нем росло и он никак не мог его подавить. Он хотел ее сейчас повалить прямо здесь, в коридоре, на пол, раскрыть ее халат, а дальше продолжить так, как подсказывают ему инстинкты, которые перешли от животных к человеку. И он знал, что она не будет против этого. Был бы он другим, был бы он иначе воспитан, да хотя бы было бы у него больше времени сейчас – он поступил бы именно так, как сейчас думает. Но для него сегодняшнего, для него настоящего такие мысли как и сегодня пока что останутся только мыслями.

– Мне пора идти, Лиз, – после объятий он легонько похлопал ее по спине и стал опускать руки, намерено не отрывая их от ее тела.

– Хорошо, – она крепко прижалась к нему и тут же отпустила, – позвони как будешь выходить с работы