честь папы Пия V[166]), Ассизи — город, в котором похоронен Франциск Ассизский. Двойной собор на двойном уровне — потрясающие фрески Джотто. Удивительный Монтепульчано[167]. Пейзаж и старинные города на скалах удивительны. Давно не испытывал такого сильного впечатления».

Это был первый автопробег по стране, который Гуэрра устроил для Тарковского. Выбор достопримечательностей для поездки на один день весьма интересен и показателен. Видимо, это было то, с чем Тонино хотел познакомить русского друга в первую очередь. Сценарист был достаточно уверен в своём выборе, поскольку от Рима до района этих четырёх городов более ста пятидесяти километров, а куда ближе располагаются мириады других местечек, которые вне всяких сомнений, тоже могли впечатлить иностранца. Но Тонино вёз Андрея именно в район Перуджи, хоть, как следствие, существенную часть дня им и пришлось провести в автомобиле.

Заметим также, что Франко Терилли, с которым режиссёр познакомился в этот день, со временем станет его постоянным спутником, ближайшим другом и даже душеприказчиком.

Если путешественники посещали пункты в том порядке, в каком их перечисляет режиссёр, то маршрут составил бы более шестисот километров, что исключало бы даже самый минимальный осмотр всех мест за один день. Поскольку Тарковский пишет о маршруте уже в Москве, он вполне мог перепутать последовательность. Скорее всего, они ехали так: Ассизи, Перуджа, Монтепульчано, Пьенца. Тогда протяжённость пути сразу сокращается до четырёхсот пятидесяти километров (см. карту 11). Делая подобное допущение, мы, во-первых, не можем исключать, что в процессе путешествия были остановки и в других местах, а во-вторых, что поездка заняла более одного дня. Но остановимся в каждом из пунктов подробнее.

Расположенный в сердце Умбрии город Ассизи в первую очередь известен как родина Франциска Ассизского. На фоне одного из осевых католических святых мало кто вспоминает, что двенадцатью столетиями раньше здесь же появился на свет Секст Проперций, поэт и товарищ Овидия и Вергилия.

Впрочем, всё понятно: именно рождение святого определило облик и статус этого места, а также католичества. Стоит взглянуть список городов-побратимов малюсенького Ассизи. В него входят американский Сан-Франциско, родина Христа Вифлеем, испанский Саньяго-де-Кампостелла — «христианская Мекка», центр паломничества, в котором хранится одна из важнейших святынь — останки апостола Иакова. Удивительная компания. И всё потому, что Франциску удалось сделать то, что до него удавалось лишь Всевышнему: он заново создал человека по образу и подобию божию.

Житие святого оказалось не очень хорошо задокументированным, потому по прошествии веков его биография вобрала в себя все мыслимые и немыслимые клише, а также была воплощена на высочайшем уровне литературной искусности. Франциск появился на свет в семье зажиточного торговца, единственный сын родителей при множестве дочерей, кутил в юности, отличался крайним тщеславием, воевал, потом ему было видение во сне, и всё прошлое будто отрезало. Однажды он собрал множество товаров своего отца и продал их в пользу церкви святого Дамиана.

Человеческий облик этой универсальной истории придают скудные, но милейшие детали. Например, родился Франциск, пока отец находился в деловой поездке. Мать нарекла его Джованни. Но папа, будучи франкофилом, по возвращении переименовал наследника.

В те времена среди нищих было заведено просить подаяние не просто так, но в честь кого-то. Как правило, несчастные использовали для этого титул и имя феодала, на земле которого пребывали. Франциска поражало и возмущало, что таким способом несчастным удавалось собрать куда больше милостыни, чем если просить её во имя Господа. Окончательно убедившись в этом в Риме, куда недавний Джованни прибыл для поклонения мощам святого Петра, он обменял у одного из побирающихся свой богатый камзол сына торговца на одежды нищенствующего путника. В иконографии этот сюжет запечатлён иначе: Франциск, якобы, прогуливался со своими разбитными дружками, но внезапно замер и впал в задумчивость. Спутники спросили, не решил ли он, случаем, жениться? Тот кивнул и ответствовал, что собирается взять в жёны «девушку краше, богаче и благороднее всех тех, что доводилось видеть им». Так «венчание с бедностью» стало одним их ключевых сюжетов католической иконописи. А виденная Тарковским фреска Джотто на стене базилики святого Франциска — его образцовым воплощением.

Этот человек оказался в числе множества тех, кто проповедовал материальную нищету, как путь к духовному богатству, беспрестанно повторяя слова Христа, обращённые некогда к ученикам: «Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в пояса свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха».

Когда число его последователей достигло внушительной величины, стало ясно: встреча Франциска с папой Иннокентием III неизбежна. В первую очередь, она нужна была для того, чтобы легитимизировать стихийное братство в глазах церкви. Это событие стало одним их важнейших в истории позднего христианства, поскольку имело в том числе и огромное символическое значение. Двое людей, столкнувшихся друг с другом, воплощали очень разные ветви, произрастающие из одного корня. С одной стороны — римский папа, наместник Господа на земле, чья власть достигла таких масштабов, что он с лёгкостью менял королей, а круг его кардиналов был компанией богатейших людей Европы. С другой стороны — истинный аскет, воплощающий идеалы, которые проповедовал Христос, без скидок и поблажек для себя и своих братьев.

В свете сказанного тем более странно, что документальных свидетельств об этой встрече не осталось. Однако она обросла великим множеством разнообразных легенд, как мистического, так и психологического свойства. Среди творцов этих историй нет согласия даже в том, чем дело закончилось: прогнал ли Иннокентий гостя, приветил ли его, или ситуация развивалась по более сложному сценарию. Из всех противоречащих друг другу версий наиболее красива та, в которой папа был шокирован, сколь Франциск грязен, а потому отправил его в свинарник. Будущий святой честно побывал в хлеву, где перепачкался ещё сильнее, и вновь явился к понтифику. На этот раз тот уже был восхищён его смирением, а потому принял милостиво.

Но особую роль в жизни уроженца Ассизи сыграл случай. Дело в том, что к XIII веку, когда происходили описываемые события, негодование богатством римской курии достигло опасных масштабов. Франциск был далеко не первым, кто проповедовал отказ от собственности и добродетельность по отношению к больным. Однако буквально несколькими годами раньше подобных праведников подвергали остракизму, а о какой бы то ни было интеграции с официальной церковью они даже подумать не могли. Тот же Иннокентий III незадолго до описываемых событий прогнал Пьера Вальдо, основателя движения «лионских бедняков», которое при поверхностном взгляде трудно отличить от учения Франциска. Приди будущий святой к папе чуть раньше, скорее всего, никакого францисканского ордена бы не возникло. Приди он хоть чуть позже