– Э, брат! – Каппи обхватил его за плечо. Прыщавый блеванул в воду, и мы отошли в сторону. – Извини, брат! – продолжал Каппи. Он протянул руку, чтобы похлопать по оранжевой спине, но тут лицо парня жутко побагровело, и мы услышали, как он скрежещет зубами.

– Да он же псих полный, – сказал Каппи. Тут прыщавый опрокинулся навзничь, бешено затряс телом и головой, и он бы точно утонул на мелководье, если бы мы не схватили его и не выволокли на берег. Мы положили его на землю. У меня одного оказались носки. Я скатал один носок и засунул ему в рот. Мы по очереди держали парня, разговаривали с ним, а сами в это время по-быстрому одевались. Приступ у него прошел, и я вынул носок. Мы отправили Энгуса за отцом Трэвисом.

В отсутствие Энгуса, пока прыщавый медленно приходил в себя, Каппи спросил:

– И что делать теперь? Думай быстро, номер первый!

– Вступить в МВХ, – предложил я.

– Да, – кивнул Зак, – и заняться поисками новых форм жизни. МВХ, примитивный народ с четками.

– Согласен! – заявил Каппи. – Мы примем католичество. Этот парень нас убедил.

– Правильно! – проблеял прыщавый, приоткрыв глаза. Он потерял сознание, и его опять вырвало. Мы положили его на бок, чтобы он не захлебнулся блевотиной, и он закашлялся.

– Мы все поняли, брат, – проговорил Каппи, – ты указал нам путь. С небес на нас упала искра Божия.

– Так и было, – подтвердил я. – Искра Божия.

– Иисус спасает нас, – произнес Зак. И потом повторил эти слова раз десять тихим, но торжественным речитативом, который вроде как окончательно оживил прыщавого – кстати, мы узнали, что его зовут Нил, – который вскочил на ноги и вслед за нами воздел трясущиеся руки к небу, чтобы осязать духа. Так мы, уже полностью одетые, окружив вымокшего до нитки Нила, прошествовали из пролеска вместе со снизошедшим на нас духом и скандировали за Заком: «Святой дух – здесь! Он снизошел на нас здесь! Аллилуйя! Хвалим форму Христа. Хвалим его вос-резервац-кресение. Млеко святой матери! Агнец благий! Святое плодовитое чрево!» Да, Зак был католик еще тот. Отец Трэвис оставил группу в церкви, сославшись на безотлагательный повод, и теперь вместе с Энгусом спешил к нам. Он широко шагал, и его сутана, хлопая, заворачивалась вокруг его сильных бедер. Но он немного опоздал. Его взору предстали мы в окружении оранжевых футболок. Мы обнимались, лили слезы и воздевали вверх руки. И когда Каппи прильнул к нему с криком: «Благодарю, благодарю тебя, Иисусе!» – ему ничего другого не оставалось, как хлопнуть парня по спине так, что тот поперхнулся, и бросить на меня взгляд попавшего в капкан ястреба. Одного этого взгляда мне было довольно, чтобы больше не попадаться на глаза отцу Трэвису. Я отвернулся и чуть не налетел на Девушку-Мечту, которая стояла чуть поодаль, явно размышляя об истине и о Каппи, выходящем из воды. Судя по ее лицу, она думала именно об этих двух вещах. И было видно, что эти две субстанции не противоречат друг другу. Иными словами, она влюбилась.

Звали ее Зелия, и она приехала аж из Хелены, штат Монтана, чтобы обращать в христианство индейцев, которые давным-давно не жили в вигвамах и у многих из них кожа была светлее, чем у нее, и это ее смущало. Зак поинтересовался, чего она не осталась в Монтане обращать в христианство тамошних индейцев.

– Каких индейцев? – не поняла она.

– Ну, из Монтаны, – торопливо заметил Каппи. – Они там уже все мормоны, и свидетели Иеговы, и прочие, эти монтанские индейцы. Никто не хочет иметь с ними дела. Так что ты лучше продолжай действовать здесь. У нас тут полно язычников.

– Да? – сказала Зелия. – Ну, мы вообще-то не мешаем другим миссионерам.

Она была мексиканка, из большой дружной семьи. Ее родные возражали против ее желания стать миссионеркой, пугая всякими опасностями, рассказала Зелия, но в конце концов она поступила по-своему.

– Вообще-то ты ведь тоже индеанка, – сообщил я ей. Она чуть не обиделась. Тогда я пояснил: – Может быть, ты из племени благородных майя.

– А может, из ацтеков, – вмешался Каппи. Этот разговор состоялся уже ближе к вечеру. Мы записались на два последних дня летней программы отца Трэвиса, чтобы иметь возможность видеть Девушку-Мечту. Она и Каппи начали флиртовать друг с другом.

– Да, думаю, ты принадлежишь племени ацтеков, – повторил Каппи, иронически поглядев на нее. – Ты умеешь залезть в грудь к мужчине и вытащить его сердце.

Она отвернулась, но с улыбкой на губах.

Зак вытянул вперед кулак и несколько раз сжал его с громким шипением: «Шшух-шшух!» Но на него никто даже не посмотрел. Мы трое понимали, что надежды у нас нет никакой. Каппи был вне конкуренции. Но все равно нам хотелось быть рядом с ней – в надежде, что однажды она попробует обратить нас в свою веру по-настоящему.

Я пришел домой. Мамина энергия все так же фонтанировала, ну, может, чуть-чуть поубавилась. На лице у нее четко просматривались две цветные полоски. Я понял, что она размазала по щекам румяна. Она принимала таблетки с железом и еще какие-то. В кухонном шкафу стояло штук шесть баночек с таблетками. На ужин она напекла блинчиков с ягодным джемом. Мама с отцом сидели и скептически выслушивали мой рассказ о том, как я вступил в «Молодежь встречает Христа», или МВХ, и что завтра с утра мне надо бежать в церковь.

– Молодежь встречает? – переспросил отец, прищурившись. – Так ты бросил работу у Уайти, чтобы вступить в «Молодежь встречает Христа»?

– Я ушел от Уайти, потому что он поколотил Соню.

Мама нервно дернулась.

– Так, ладно, – поспешно сказал отец. – И с кем вы там встречаетесь?

– Мы разыгрываем разные жизненные ситуации. Например, нам предлагают наркотики. И мы представляем себе, что рядом появляется Иисус и встает между, скажем, Энгусом и дилером. Или между мной и дилером, чтобы предотвратить передачу наркотиков.

– Прекрасно, – сказал отец. – Но, насколько я помню, вы пьете пиво. И что же, Иисус выхватывает у вас из рук пивные банки? Выливает пиво на землю?

– Это мы должны себе представить.

– Интересно, – произнесла мама. Голос у нее был спокойный, ровный, без тени насмешки, но и без притворного воодушевления. Можно было подумать, что она опять стала прежней, если бы не изможденное лицо, костистые локти и тощие ноги. Но я стал замечать, что она все-таки сильно отличается от прежней мамы. От той, кого я считал своей настоящей мамой. Я надеялся, что настоящая вернется в один прекрасный момент, и я наконец получу обратно свою прежнюю маму. Но тут меня кольнула мысль, что, возможно, этого уже никогда и не произойдет. Ларк лишил ее чего-то очень важного – теплого, и этого уже не вернуть. Эту новую незнакомую женщину еще предстояло узнать, а мне уже было тринадцать лет, и времени на это совсем не оставалось.

Второй день в группе «Молодежь встречает Христа» оказался лучше первого. Утром мы получили оранжевые футболки и натянули их прямо поверх одежды, погладив обмотанное терновой веткой сердце Христово над собственными сердцами. Мы отправились к озеру, расположились там на траве и начали петь под фонограмму гимны, которые другие члены группы уже выучили. Нил теперь был нашим закадычным другом. Другие ребята из резервации, очень набожные, чьи родители служили дьяконами или пекли пироги для поминок, уже успели наябедничать Нилу, будто мы четверо – самые отъявленные хулиганы в школе, что было, конечно, неправдой. Они просто старались помочь Нилу обрести чувство своей значимости, потому что с самого начала он признался им в низкой самооценке. К несчастью для нас и наших перспектив обрести длительное спасение, лагерь «Молодежь встречает Христа» работал только две недели. И нас крестили всего за день до конца его миссии. Поэтому мы присутствовали на итоговых занятиях. И раз они подводили итог озарениям, которые посетили их за две недели, мы не могли внести серьезную лепту в общее дело.