умирают люди? — эльфийка укоризненно посмотрела на хозяйку.

Серафина спокойно посмотрела на нее и взяла в руку яблоко, она что-то хотела сказать, но смех Тристана перебил ее.

— Нет, вы только гляньте! Невинная эльфийская дева с тонкой душевной организацией, ха! Я б сказал, что она не тонкая, а все еще достаточно узкая, чтобы скакать верхом на этом дрянном светлом, — он плюхнулся на стул и ударил себя по колену. — Альбион настолько красочно нахваливал тебя и твоих актрис, что я хотел скупить в этом блядском театре всех сразу!

— Что… я не понимаю…

— А про родинку под левой грудью скоро легенды слагать начнут во всем Кадате, жалко, Бойду от этих грудей ничего не досталось, поди так и сдох девственником, хотя я предлагал ему тех актрисок, что мы в прошлом месяце забрали, уж они-то бы его…

Эния вздрогнула, и ее лицо исказилось, вся маска скорби, паники и страха рассыпалась словно пыль.

— Ты-ы, ты украл их… — эльфийка, больше не напоминая лесную красавицу, разъяренно подскочила к Тристану, перемахнув через стол, и вцепилась руками в его лицо. Мужчина заорал дурным голосом, пытаясь отбиться от девушки, но ее ногти оставляли все больше порезов на его лице.

— А-ах ты ж дрянь! Снимите ее с меня!

Серафина в этот раз отошла от дерущихся, не желая помогать ни одной из сторон.

— Что ж, полагаю, леди Энии тоже понадобится перекус.

— Не Эния, Малкана. Как «пытка» на эльфийском. Держательница самого дорогого борделя, — Иден взял яблоко со стола и повернулся к хозяйке. — Разделите со мной трапезу?

Девушка пожала плечами, и они, разделив плод на две половины, надкусили его.

— Не расскажете о себе?

— Контрабандист. Покупателей не выдам — профессиональная этика, но дам хороший совет. Держите особенно ценные артефакты там, куда никто кроме вас не пройдет.

— Спасибо, учту.

Малкана встала с пола и, взяв яблоко со стола, укусила его. Тристан перевернулся на бок, лежа на полу и подвывая от боли. Эльфийка в сердцах пнула недруга и бросила в него надкушенный плод.

— Да чтоб ты сдох!

Еще секунду спустя мужчину на полу скрутило, его кожа побагровела, глаза закатились, его начало тошнить остатками обеда и черной слизью. Малкана отпрыгнула от него, попятившись.

— Что за…

Серафина посмотрела на часы на стене и, положив свою половину яблока на стол, отошла от гостей.

— Время вышло, час прошел. Благодарю за столь важную информацию от вас, как я и сказала ранее, мы прощаем вас и ваши грехи. Легкой дороги перерождения.

Я в ужасе прижался к стене в то время, пока прекрасные плоды на столе начали чернеть и растекаться по кипенно-белой скатерти жуткими кляксами. Иден и Эния рухнули на пол в отчаянной попытке прокашляться, угольная едкая субстанция разъедала их желудки, расползаясь по телу, словно страшное проклятье. Крики боли и запах гниющей плоти вводили меня в оцепенение, я не мог отвести взгляд от этого кошмарного зрелища. Этого не может быть…

— Господин Хабир, у меня для вас есть подарок.

— Что…

Мне в руки вложили раскрытый саквояж, из него на меня смотрели мертвые глаза оборотня.

— Вы не воспользовались прощением, но не беспокойтесь, он и так рассказал отцу о вас, о вашей идее дать Аван блохастого любовника, о скупке ценных артефактов и книг для Беллатора, сговоре со светлыми для уничтожения темных храмов. Надо отдать должное, никто не знал главного куратора в лицо, но Гибрис оказался хитрее, узнав вас по запаху.

Я вздернул голову, золотые глаза смотрели на меня с насмешкой, внимательно, я чувствовал, как моя воля сминается под этим взглядом, сознание уплывало, затянув меня в спасительную пустоту.

Грёзы и путь

Проснувшись только после обеда, я спустился с печи и, вытащив несколько гусиных перьев из волос, постарался разбудить Леброна. Принц сопел, обнимая подушку, и только сильнее заворачивался в одеяло, его светлая макушка казалась ещё более растрепанной, чем у меня.

— Оставь его, пускай спит. Лучше наточи топор, да куру прибей, чтоб вам с собой немного мяса дать.

Я огляделся и, обнаружив Ягу на пороге дома, послушно кивнул.

— Х-хорошо.

Старуха прошла к себе в комнату, и только сейчас при свете дня я заметил, что у нее не было левой ноги, вместо нее стояло подобие протеза из кости крупного животного.

— Что уставился? Работать не хошь?

— Н-нет, то есть… простите, я просто только заметил вашу ногу.

Яга подтянула подол юбок, показывая руны, вырезанные на кости.

— Дань моя, чтобы наследство матери получить, только и всего.

— А оно обязательно? Я слышал, их и так призвать можно.

— Призвать-то, может, и можно, да вот только колдунам на вроде тебя, я же без магии, дружочек, вот и дала Котофею, что не жалко.

— Котофею? Я не видел у вас кота.

— А что тебе на него смотреть? Демонов, что ль, не видал? Или котов?

— Мне просто любопытно стало.

— Захочет, сам найдет тебя, да покажется, а ежели куриную голову ему пообещаешь, так в миг подружитесь.

— Хорошо, спасибо.

Я коротко поклонился ведьме и начал одеваться. Моя одежда была уже сухой, просушилась на приступке у печи. К моему набору был еще подложен небольшой ватник, а одежда, заготовленная Леброну, вовсе была другой. Видимо, Яга забрала у соседей обмалевшие вещи: шерстяные штаны, плотная рубаха и простой теплый зипун с кафтаном. Шансы добраться до дома без обморожения явно возросли.

Скинув ночную рубашку, я начал одеваться, проверяя все ли на месте в карманах.

— Откуда у тебя столько шрамов?

Обернувшись к печи, я заметил заинтересованный взгляд принца, этот негодяй таки проснулся, наверно, услышал разговор с ведьмой.

— Я некромант, как ты говоришь, мы частенько используем свою кровь в ритуалах, и проще всего резать на руках.

— А на спине тогда откуда?

— На спине от тренировок в академии, не всем там нравятся безродные мальчишки.

Отвернувшись от Леброна, я застегнул штаны и потянулся за рубашкой, но вдруг почувствовал прикосновение к своему плечу.

— Что, Леброн?

— Извини, мне хотелось потрогать.

— Не советую так больше делать.

— Ты все равно мне ничего не сделаешь.

— Я не могу, но другие могут, поэтому советую отучаться от привычки трогать людей без разрешения, — натянув рубашку, я надел сверху свою кофту.

— Да я же чуть-чуть!

— Даже чуть-чуть нельзя.

— Если я захочу, ты все равно мне все покажешь!

Я прошел к двери и, подобрав топор у косяка, покачал головой:

— Нет.

Толкнув дверь, я вышел из дома на небольшую террасу и прошел к заднему двору. Прохладный воздух щипал нос,