Ли выделили квартиру возле площади Вогезов; он еще шутил, что обставит ее мебелью из магазина «Икеа», чтобы позлить Арно и его дружков. Конечно, я поддерживал его непочтительное отношение к начальству; возможно, это тоже было связано с нашим рабочим происхождением. Но одновременно я прекрасно понимал, что он может быть собственным злейшим врагом в таких делах. Помню, вскоре после того, как его взяли в Givenchy, я пришел к нему. Он спустился ко мне, ругая ателье, которое находилось на шестом этаже. Сотрудники, по его словам, не желали учиться ничему новому. Он назвал их «армией Арно».[560]

Кроме того, Ли поделился со Стивеном, который в то время писал статью для журнала «Блупринт» о Маккуине и Гальяно, своим мнением, почему его взяли в Givenchy: все дело в рекламе, считал он. «Давай не будем вешать лапшу на уши, одежда от-кутюр плохо продается… Все прекрасно понимают, что модные дома живут продажей духов и прочего дерьма». Как подчеркнул Тодд в своей статье, «Арно рано понял, что, как ни красива высокая мода, основная прибыль поступает от продажи тонн солнечных очков, шарфов, сумочек и духов. А вся эта ерунда хорошо продается благодаря заметной позиции марки». Кроме того, Тодд брал интервью у Стефани Варнье, профессора и преподавателя коммуникации во Французском институте моды, которая сказала: «Если мы признаем, что почти вся высокая мода связана с тем, чтобы выжать максимум освещения в СМИ – хорошего или плохого, – тогда чем ярче коллекция и презентация, тем лучше. И с этой точки зрения англичане намного лучше».[561]

В феврале 1997 года Пэтси Кенсит попросила Маккуина «быстренько сварганить свадебное платье»[562] для ее предстоящей свадьбы с Лиамом Галлахером, с которым они вместе позировали для обложки Vanity Fair (пара поженилась 7 апреля того же года, но их отношения, как и «Крутая Британия» в целом, оказались недолговечными). Хотя Ли отговаривался занятостью – до марта ему предстояло закончить две коллекции, – он все же пригласил пару на лондонский показ коллекции его бренда. Коллекция, получившая название It’s a Jungle Out There («Там, в джунглях»), появилась на основе снимков, которые он рассматривал в журнале «Нэшнл джиогрэфик». «Кажется, он покупал журналы в благотворительном магазине Сью Райдер по пятьдесят пенсов», – вспоминает Саймон Костин, художник-постановщик Маккуина. Особенно Ли тронула статья о газели Томсона. «Бедняжка – эти полосы чудесны, у нее такие черные глаза, белый живот и черные с отметинами полосы на боках, рога, – но она звено в африканской пищевой цепочке, – говорил он. – Как только она рождается, она умирает, то есть ей повезет, если она протянет несколько месяцев. Такой же мне видится человеческая жизнь… Знаешь, от нас всех без труда можно избавиться. Ничто не описывает жизнь лучше животных. А еще я пытался показать скоротечность славы дизайнера в прессе. Вот ты здесь, и вот тебя уже нет. Настоящие джунгли».[563] Кроме того, он сравнил с газелью Томсона самого себя. «Кто-то все время преследует меня, и, если меня догонят, меня столкнут… Мода – это джунгли, полные отвратительных, злобных гиен».[564] Но создания, которых Маккуин выпустил на подиум вечером 27 февраля 1997 года, нельзя было сравнивать с хрупкими, беззащитными жертвами. Его вещи демонстрировали мутанты, гибриды, полуженщины-полугазели, обладавшие звериной грацией. «Главная мысль – что эти гну поедают красивую блондинку, а она пытается освободиться», – сказал он.[565]

Неделя перед показом проходила еще напряженнее обычного. В обязанность Кэти Ингланд, которая вела дневник подготовки, вменялся поиск особенных моделей, как мужчин, так и женщин. Они должны были демонстрировать агрессивность. В пятницу 21 февраля она вызвала нескольких моделей и попросила их пройтись.

«Их походка – это очень важно, – говорила она. – Они должны не только быть красивыми, но и соответствовать одежде… Нам нужны сильные, пробивные девушки. С парнями сложнее; нам не нужны модельные типажи, нам нужны парни странные, грубые, особенные». Она поручила своим помощникам искать моделей даже на улицах. Коллекция мужской одежды прибыла из Италии в воскресенье; накануне показа Кэти и Ли «доводили ее до ума». «Ему нравится представлять, как будут демонстрировать его одежду, потому что, придумывая свои вещи, он рассчитывает на то, что их будут носить», – сказала она. Им приходилось еще мириться с присутствием съемочной группы телевидения – канал Би-би-си снимал документальный фильм под названием Cutting Up Rough («Кроим круто») для сериала «Профессии» – и репортера из журнала Details. «В студии было так душно, что мы с Ли то и дело выходили глотнуть свежего воздуха», – вспоминает Кэти. Внешность мужчин-моделей она разрабатывала вместе с Майрой Чей Гайд; они решили подрисовать всем мужчинам синяки и кровоподтеки с помощью лака для ногтей и подводки для глаз. Кроме того, Кэти услышала, что две модели, Эстер де Йонг и Кэролайн Мэрфи, не смогут участвовать в показе, так как их отобрали для работы в Нью-Йорке. «Но Наоми Кэмпбелл обещала быть… Насчет Кейт Мосс я не уверена», – написала она. В тот день от производителя прибыла половина женской коллекции, но все костюмы оказались мятыми.

Во вторник Кэти записала в дневнике: Кейт Мосс решила не участвовать в показе, так как ей нужно было остаться в Нью-Йорке; кроме того, одежда, которая должна была прибыть к утру, застряла в аэропорту Хитроу. «Стелла Теннант через пять минут должна приехать на примерку, а нам нечего на нее надеть, кроме тех костюмов, которые Ли сделал здесь». В ту ночь Кэти вообще не спала, потому что вечером во вторник «Ли страшно рассердился и решил, что мы больше не можем ждать». Маккуин накричал на Кэти и довел ее до слез, но позже, желая загладить вину, купил ей бриллиант за 400 фунтов. Кэти наняла грузовик и попросила своего бойфренда, фотографа Фила Пойнтера, отвезти ее в Хитроу. Они выехали в 22:30, но коллекцию им отдали только в два часа ночи, то есть в студию она вернулась лишь в четыре утра. В среду, по ее словам, началась «лихорадка». «До полудня я подготовила к показу 60 из 80 женских костюмов», – отметила она. Приехавший из Парижа гример Тополино проверял, как лежит грим, на Кэтрин Брикхилл. Кроме того, буквально в последнюю минуту Кэти наняла двух моделей-мужчин, в том числе Максима Реалити из группы Prodigy, «того, с серебряными зубами». В ночь перед показом Кэти удалось урвать всего четыре часа сна. «Мы держимся на кофе и сигаретах, – написала она. – И все очень подавлены». К полудню в день показа она еще не закончила приводить коллекцию в рабочее состояние, и Ли был вне себя. Он устраивал последнюю примерку 100 костюмов из коллекции «Там, в джунглях». В тот день прибудут грузовики и увезут коллекцию на место показа на лондонском рынке Боро.[566] Ли выбрал местом проведения рынок к югу от Лондонского моста, потому что ему нравилась тамошняя суматоха. «Приятно знакомить их [околомодную публику. – Э. У.] с другим Лондоном, где им страшно и хочется то и дело озираться по сторонам», – говорил он.[567] Маккуин и Саймон Костин хотели воссоздать сцену из триллера 1978 года «Глаза Лауры Марс» с Фэй Данауэй в главной роли, когда героиня фотографирует группу моделей на фоне двух горящих машин. Костин подбирал на свалке подходящие старые машины, а затем разбивал их. Кроме того, дизайнер и художник-постановщик воссоздали декорацию в виде изрешеченного пулями амбара из фильма «Бонни и Клайд»: они светили прожекторами на листы перфорированного рифленого железа. Незадолго до показа Маккуин заручился спонсорской поддержкой American Express. По словам Костина, почти все полученные деньги потратили на охрану. Декорации, которые отделялись от зрительного зала черными занавесями, перед показом требовалось охранять круглосуточно. Само событие, начавшееся с почти двухчасовой задержкой, один обозреватель назвал «картиной городского хаоса… как на подиуме, так и вне его». В толпе, устремившейся ко входу, было несколько студентов колледжа Святого Мартина. Пользуясь суматохой, они ворвались в зал, и один из них бросил в сторону машины бутылку с зажигательной смесью. «Зрители визжали и хлопали, когда грузовик загорелся», – вспоминает журналист Грейс Брэдберри.[568] Зрители решили, что пожар был задуман устроителями. Саймон Костин признался, что у него чуть сердце не остановилось, он уже готовился к неминуемому аду. К счастью, пожар вовремя заметил охранник и быстро потушил его. «Каждый раз я превращаюсь в комок нервов, – говорила мать Ли, Джойс. – Я думаю: зачем я на этот раз пришла сюда?»[569] Она не осталась разочарованной. Из плеч модели вырастали рога; спинка мужского пальто перерастала в голову крокодила. «По-моему, это было совершенно безумно, совершенно безумно – торчащие рога на спине пиджака!»[570]