– Что случилось?!

Мой супруг стоял, схватившись за сердце одной рукой, а второй тыча в гигантские фаллосы скульптур. В темноте я явно перестаралась, члены получились гигантскими.

– Герцог, что это?

Он топал ногами и кричал:

– Кто это сделал?! Кто, я спрашиваю?!

А что, если затопать в ответ и заорать, что я? Нет, я уже однажды устроила танцевальный раут перед супругом, за что поплатилась пребыванием в монастыре. Потерплю…

Он метнулся куда-то в свои покои, а я поспешила к себе, а потом вниз, потому что приехала маркиза де Рошешуар, которая еще не стала фавориткой короля, а потому вела себя довольно демократично, если так можно вообще назвать поведение придворной дамы. Я похвалила себя за точный расчет, лучше маркизы мало кто сумеет донести до двора странности в поведении моего супруга, который снова бушевал в галерее.

Я вовсе не дружила с прекрасной Атенаис, будущей Монтеспан, но сейчас была искренне рада ей, а потому расцеловалась от души. Вернее, это были легкие прикосновения щек и чмоки в воздухе. Никто не обнимался и не целовался по-настоящему, все помнили о пудре и кремах, о помаде и мушках.

– Ах, дорогая маркиза, как я рада вас видеть!

Маркиза, услышав какой-то странный шум, напряглась:

– Вы затеяли ремонт во дворце?

Я тоже прислушалась. Так, кажется, мой супруг портит результаты моего ночного творчества.

– Н-нет, ремонта нет. Это в галерее…

Я жестом пригласила Атенаис с собой. В галерее Шарль молотком отбивал фаллос уже у второго Аполлона. Быстро он справился. Впрочем, гипс не мрамор, разрушается легко.

– Что делает герцог?! – в ужасе пролепетала маркиза.

Я изобразила смущение:

– Пойдемте отсюда. Герцог не выносит вида обнаженного тела, даже если оно из мрамора. Теперь ему мешают… ну, вы понимаете что…

Мы поспешили прочь, вслед неслись удары молотка по мрамору, Шарль решил не останавливаться на том, что добавила я, а отсечь смущающие его детали целиком.

– И… часто он так?! – глаза прекрасной Атенаис просто вылезли на лоб.

Я развела руками:

– Что я могу поделать?

Через пару часов после поспешного отъезда маркизы из нашего дома (она вдруг вспомнила о срочной необходимости посетить… я не стала уточнять кого именно) при дворе разнеслась сплетня о сумасшедшем поведении герцога Мазарини, который молотком отбивал причинные места у скульптур.

Первой отреагировала моя собственная сестрица. Олимпия примчалась к нам с требованием доказать или опровергнуть слух. Я пожала плечами:

– Что я должна доказывать или опровергать? Если у вас есть желание – осмотрите скульптуры сами… Я в галерею не заходила.

Я-то нет, но там побывала Люсинда, которая подтвердила кастрацию ни в чем не повинных Аполлонов. Олимпия убедилась, вернулась из галереи, прижимая руки к полыхающим щекам. И надо же, чтобы как раз в ту минуту присланное от портного платье мне принесла Матильда. Ее вид оставлял желать лучшего, передних зубов у девушки просто не было.

Матильда промычала что-то сквозь сомкнутые губы, делая немыслимые знаки руками. Я кивнула, чтобы положила платье на кровать, мол, потом рассмотрю.

– Где вы берете таких слуг? Что это с ней? – поморщилась Олимпия.

Я поспешила жестом отпустить Матильду, у которой и без того не имелось желания позировать перед кем бы то ни было, и шепотом объяснила:

– У бедолаги выбиты передние зубы.

– Это я понимаю. У вас драки между слугами?

Я распахнула глаза как можно шире:

– Драки? Нет, – шепот был театральным, как и мои оглядки на дверь, дабы герцог не услышал моих откровений. Я могла не беспокоиться, потому что знала, что Шарль в бешенстве уехал из Парижа и пару дней будет отсутствовать, – зубы бедолаге выбил герцог.

– За что?!

Я вспомнила нелепое объяснение поведения герцога Мазарини, которое читала в свое время, не только не веря ему, но и считая просто глупым. Однако сейчас эта глупость вполне пригодилась.

– Чтобы она не привлекала внимание мужчин.

Вообще-то, Шарль выбил два зуба Матильде со злости из-за ее нытья, у бедолаги страшно ныли черные пеньки, оставшиеся вместо зубов, а вырывать не решалась. Битье по зубам проблемы не решило, потому что теперь болели корни, тогда герцог позвал зубодера, и Матильде и еще двум служанкам самым варварским образом были изуродованы рты. Хотя что поделаешь, если впереди одна гниль?

Верно, в таком виде страдалицы привлечь внимание мужчин не могли никак, у всех троих теперь провалены рты, невнятная дикция и невозможность не только говорить, но и кушать.

– Вы шутите?

– Ничуть. Таких еще две. Можете сами убедиться.

– Боже мой, ваш муж сумасшедший!

Я пробормотала в сторону, но так, чтобы Олимпия услышала:

– Не об этом ли я вам все время твержу?..

Не помогло! При дворе шушукались, посмеивались, отпускали шуточки, обсуждали моего супруга, но никто не считал, что с таким монстром нужно разводиться.

Но главное – я оказалась беременна! Вернувшийся из своей поездки Шарль в мою спальню больше не приходил, он шарахался от всех, а потом и вовсе объявил, что нам надлежит уехать в имение.

– Какое?!

– Я подумаю, у нас их много.

Это верно, имений у Шарля Мазарини теперь было предостаточно, поскольку к его собственным добавились принесенные мной.

– Но, герцог, я, кажется, беременна!

– Что?!

– Что вас возмущает? Не хотите же вы сказать, что не имеете к этому отношения? – в моих глазах снова стояли слезы.

Если он попробует что-то возразить, закачу такую истерику, что не только у Аполлонов фаллосы поотбивает, но и собственный откусит. Я продолжила наступление:

– Где Шарлотта?! Я надеялась, что вы поехали за ней, как обещали мне, а вы… Где вы были, у любовницы?!

– Я обещал? Не помню.

– Вы слишком многое не помните, герцог. Может, и то, как уродовали скульптуры, тоже не помните? И как выбивали зубы той же Матильде? О да, конечно, теперь она не может никому приглянуться, вы правы, но вам не кажется, что это не вполне адекватное поведение?

Наверное, это было нечестно по отношению к Шарлю, но он сам напросился, не сажал бы меня в монастырь, я бы не пакостила в ответ.

– А теперь, заперев меня в стенах этого дома, не выпуская за его пределы и окружив только служанками, вы будете сомневаться в своем отцовстве?! Или Шарлотта мало похожа на вас?!

Я могла такое говорить, дочь была копией Армана, следовательно, и Шарля. Надо знать, от кого рожать.