мире. Там эту одежду подарили ученые, специально для меня разработанную…»

«Хууолу Ан? Какое красивое название. Сам придумал?» — Кварте нравилось, что я исполняю данное обещание и рассказываю о своих приключениях. Заодно это замечательно отвлекало от гнетущей, хоть и дружелюбной к нам, обстановки плавучей тюрьмы.

«Конечно, как и все названия миров. Это на гавайском означает…» — я запнулся, — «Запамятовал, bellezze. Держать столько языков в голове сложновато, сам не пойму, как до сих пор получается. Местные полгода там, что немало по моим меркам (но и не рекорд), пребывание в продвинутом мире и дружба с местными, как видите, принесли свои плоды. Они надо мной ставили опыты, пытались понять, что я за зверь такой…»

«Ужас какой!» — Кварта заслонила ладошкой рот, вообразив себе нечто неприятное.

«Не волнуйся, это не больно. Наука ушла в том мире далеко вперед от прокалывания иглами и пиявок.» — забавно, девочки же правда не понимали очевидных вещей. Как и я, попадая во многие новые миры впервые… И не понимаю до сих пор.

'Попытаюсь вкратце пояснить, чтобы возникало меньше вопросов, и мы стали примерно на одном уровне удивления в будущем.

Одежда на мне — полимер. Специальный материал, приспосабливающийся к внешней среде. Своего рода чудо, как ваша трава в таверне, вам так будет проще.

Я, как и вы — не буду понимать всего, что происходит вокруг. Я далеко не гений. Мне довелось пообщаться с умными людьми, почерпнуть знания, перенять опыт от грамотных людей. Всё. Ответов на все вопросы дать не смогу.

Я не спаситель миров, не герой, хоть пару раз и помогал в беде людям. Как и любой другой нормальный, адекватный добрый человек. Мне к ладану не сдалась эта сила с перемещениями, и за все года, что уж и седина в бороду начала потихоньку бить — надоело.

Примите факт — есть другие миры, есть другие населенные планеты в каких-то мирах, есть непостижимые технологии, есть необъяснимые явления, есть непохожие ни на что существа, есть…'

«Zio… В твоей бороде нет седины.» — Кварта вкрадчиво рассматривала мое лицо.

«Si, sorella! Крэй, ты… Изменился.» — на лице Секунды было не меньше удивления.

«В каком это смысле, что вы имеете ввиду?» — мне стало не по себе.

«Ты…» — Секунда пыталась подобрать слова.

«Посмотри!» — Кварта схватила со столика у койки черное зеркальце.

В отражении я увидел… себя. Это я, ничего не поменялось. Нос не отрос, клюва не появилось. В мутанта не превратился, глаза… Глаза изменились. Они стали ярче. Насыщеннее. Живее… Моложе. Редкие морщины сгладились, черты лица менее грубы, чем обычно. И борода, отрощенная от безысходности и усталости находить место для бритья каждый раз… Из нее ушла вся седина. Светлый цвет волос на голове заместил собой тускнеющую грязную копоть.

Руки. Я взглянул на свои руки. Шрамы ушли. На левой ладони, где красовался шрам от рассечения при падении на забор с колючей проволокой при одном из перемещений — исчез. А это было лет пятнадцать назад… Или больше? Как давно я попал в военный лагерь, где меня приняли за новобранца и отдрессировали, как сидорову козу, в течении долгого года? Почему-то именно тогда я не Моргнул за год ни разу…

Голову начало колоть. Мозг усердно пытался стереть информацию о прошлом. Провалы в памяти, один за одним… Но нет. Я помнил все. И ранение от пули, след на правом плече. Сейчас заглянул под одежду — его нет. Как и следа от укуса твари из Скорсфила, и памятной татуировки из Джойсана…

Встал. Невысоко попрыгал на месте, присел, растянулся. Сустав в ноге, болевший с детства — прошел. Осталась лишь фантомная боль. Физически понимаю — ни один прыжок более не составит труда, не будет осечки, только если мозг не скажет стоп… Сломанные некогда в нескольких местах ребра — словно всегда были крепкими и не вызывали никаких потугов и отголосков травмы. Все тело — словно переродилось. Я снова молод. Здоров и свеж. Что за Пьернайн тебя подери⁈

«Семь колечек с небольшими Vuoto Nero, говоришь? Обычно на омоложение нужно добра побольше, чем я накопила…» — Секунда потянулась к своему ожерелью, — «Сhe cazzo⁈»

Ни одного черного камешка в кольцах не осталось. Все нажитое ею за долгие годы — исчезло, побрякушки висели абсолютно пустые на толстой цепочке.

Кварта начала осматривать свои браслетики и кольца на руках… Испарились.

Я полез во внутренний карман за своими.

«Zio, что за дела? Я понимаю — у всех бы все исчезло, но… Это так не работает!»

Во всех моих семи кольцах инкрустированные мелкие камешки так и остались поблескивать черной пустотой.

«Что ж, между мирами тоже, как мне доводилось узнать, не перемещался пока никто, кроме меня. Все в этой жизни бывает впервые, верно?»

«Будем считать, что мы тебе подарок сделали! Теперь — с тебя подарок!» — с яркой мимикой пролепетала Кварта.

«Договорились…» — я удивился не меньше девочек и даже не скрывал этого.

«Только соразмерная благодарность должна быть — за похорошевшее тело и прекрасных спутниц в твою компанию!» — Секунда приняла позитивный настрой сестры.

Как бы молодые девушки… хотя — как молодые… Теперь я, кажется, их ровесник…

Как бы девушки не пытались вести себя весело и непринужденно, я понимал все. Горький долгий опыт и тяжелую жизнь не обновить никаким помолодевшим телом. По глазам вижу — девушки кричали глубоко в душе. От ужаса, от печали, от растерянности. Лишенные в одночасье всей семьи, оказавшиеся с почти незнакомым мужчиной посреди инородного климата, не понимающие местного языка.

Впрочем, тут я с ними в одной лодке. Напоминающий английский, но какой-то искореженный — язык команды корабля, а тем более диалект заключенных, мне не сильно ясен. Урывками, знакомыми фразами… Благо, капитан — благоприятный человек, увидя двух дам и молодого парня в беде, без лишних слов отправил нас в медицинский отсек, оставив вопросы на потом. Говорят, дельфины плохих людей не спасают. Надо полагать, морское поверье одинаково во всех мирах.

«Девушки, я понимаю ваши чувства. Правда, можете не скрывать эмоций.»

«О чем ты, Zio?» — Кварта забегала взглядом, отводя его в сторону.

«Вы обе хотели путешествий, обе хотели неизведанного… Секунда, как оказывается, еще и встретиться с необычными людьми, уехать со мной из города…»

«И что с того?» — Секунда тоже понимала, куда я клоню. Не хотелось сознаваться самой себе, но это необходимо.

«На ваших глазах исчез неизвестно куда брат. А следом исчезли и вы, чуть не утонули, чудом уцелев в неадекватно загрязненной океанской воде. Вам холодно. Одиноко. Страшно. Вам хочется заплакать и убежать обратно… Но обратно дороги нет.» — у девушек выступили слезы. Кварта попыталась прикрыть глаза куском ткани, что я ей дал, но и так ясно все. Даже не глядя в ее глубокие глаза. «Я был на вашем месте. Давным давно. Очень давно. И моложе вас двоекратно… Сколько тебе лет, Кварта?»

«Семнадцать, восемнадцать на той неделе будет…» — я слышал, как Кварта плакала. Это хорошо. Слезы помогут, эмоциям надо выйти наружу.

«Троекратно младше тебя, Кварта. В шесть лет я уже потерял все. Отца, мать. Когда мы отпирали злосчастный амбар в поисках крошки хлеба — мне было двенадцать. И тогда я потерял все во второй раз. Мне хотелось умереть и прекратить все эти страдания. Я вас прекрасно понимаю.»

Секунда, шмыгая носом, кинулась мне на плечи, обнимая и рыдая. Кварта присоединилась к сестре.

«Знаю, девушки. Это не приободряет, но это реальность. Вы, как и я — потеряны в этом мире. В этих мирах. Как только вы признаете это, вам станет легче. И успокою вас, у вас есть то, чего никогда не было у меня. Я рядом. Я помогу. Я защищу и не дам вас в обиду. Все будет хорошо.»

В чем я лично сомневался. Совсем не уверен, что в следующий раз Моргну — и девушки унесутся следом за мной, а не останутся посреди океана в плавучей тюрьме. Но надеялся, что этого не произойдет. Всем сердцем желал и надеялся.

«Все хорошо, не волнуйтесь. Согрелись?»

«S-si… Grazie, Крэй!» — вновь одновременно сказали девушки.

Я продолжил их согревать.

«Рассказать, как я впервые переместился?»

«Давай…» — Кварта улыбнулась сквозь слезы и немного воспрянула духом. Притулив высыхающую голову на мое плечо, уставилась в огонек лампады. Секунда продолжала плакать в другое плечо, но утвердительно кивнула головой, притихнув.

«Что ж… Тогда не помогла ни хитрость, ни ловкость, ни опыт. Мне двенадцать лет. Это я помню сейчас отчетливо…»