А вдруг все это бред и она просто подсознательно ищет сенсацию? Пытается разработать «теорию всемирного заговора»?

Но Настя молчала, не спеша поднять ее на смех.

– Если это так, кто-то должен был об этом слышать или свести их с этими людьми, кто-то из общих знакомых, – задумчиво проговорила Настя.

– А вы ничего подобного не слышали?

– В последнее время мы с Дашей мало общались, и вообще я мало где бываю сейчас, – поведя неопределенно плечом, пояснила Настя.

– Почему?

– Я беременна. Потому и не хочу сама всем этим заниматься, потому и с Дашкой почти не общалась. И вообще, меня все лето в городе не было. Так что, Евгения, дерзайте. Может, вы и правы, и их смерти связаны между собой. В любом случае гонорар считается отработанным, если вы найдете убийцу и представите доказательства. А сейчас мне пора.

– Отработанным! – повторяла про себя Женя, направляясь к остановке автобуса – подвезти ее, естественно, никто не предложил. – А чтобы его отработать, надо работать, – сделала она очевидный вывод.

Женя уселась в автобусе у окошка и принялась скрипеть мозгами. Достоверно получить хоть какие-то сведения о последних увлечениях Даши Попковой невозможно, зато имеются Карина, подруга Сабировой, и ее родители. Если предположить, что эти две смерти связаны, то расследование одной смерти автоматически приведет и к раскрытию другой. То есть к отработке гонорара.

Женя достала телефон и, превозмогая себя, позвонила родителям Сабировой, а потом Карине. Но прежде чем отправляться на встречи, надо было заехать домой переодеться. Невозможно целый день рассекать в вызывающем вечернем платье, стоящем сумасшедших денег, да еще и в сапогах на шпильке.

Подходя к знакомому отделению полиции, Женя еще издали заметила подъехавшую к входу служебную машину и выходящего из нее Суровцева. Может, окликнуть? Все равно рано или поздно придется с ним встретиться. И не просто встретиться, а уломать на участие в шоу. Но внутри у Жени каждая клеточка воспротивилась такой идее. Нет. Один день – одно стрессовое мероприятие, решила она. Сегодня встреча с родителями Сабировой.

Ой! А ведь она же еще с секретаршей Коваленко должна договориться вместе над ежедневником поработать! И Женя прибавила шагу.

Разговор с родителями Александры Сабировой был невероятно тяжелым и совершенно безрезультатным. Как оказалось, у Сабировой имелась еще и бабушка, которая проживала с родителями, и, едва войдя в их квартиру, Женя мгновенно ощутила, как на плечи ей опустилась невероятная, сгибающая пополам тяжесть чужого горя. Чужая душевная боль пропитала воздух в квартире, каждый глоток которого отдавался жжением в легких, горечь оседала в них наподобие копоти, оставляла привкус во рту. Женя сама удивлялась, как ей хватило мужества переступить порог этого склепа. Не сбежать, трусливо наплевав на расследование.

Все окна в квартире были зашторены, форточки закрыты, зеркала задрапированы черным тюлем. «Они что, специально это делают? Решили умереть медленной, мучительной смертью?» – борясь с удушьем и паникой, спрашивала себя Женя, проходя вслед за матерью Сабировой в комнату. В комнате пахло сердечными каплями, валерьянкой и еще какими-то незнакомыми лекарствами. Сгорбленным призраком в кресле сидела бабушка, на диване, словно каменное серое изваяние, замер отец. Оба выглядели так, будто провели в зачарованном оцепенении лет семьсот, не меньше.

Разговор почти не клеился. Родственники покойной то и дело забывали о Жене, уходя в свои воспоминания, и девушке приходилось возвращать их к действительности. Очень быстро стало очевидно, что Александру здесь обожали, гордились ею. Считали личностью яркой, незаурядной, ожидали от нее каких-то невероятных свершений, восхищались разносторонностью. И не имели ни малейшего понятия о ее повседневной жизни, связях, друзьях, круге общения и последних увлечениях.

Выбравшись из квартиры Сабировых, Женя рывком открыла окно на лестничной клетке и жадными глотками хватала сырой, холодный, пропахший гарью воздух, словно эликсир жизни. Ей казалось, что она вошла в квартиру цветущей девушкой, а выбралась тысячелетней старухой.

Чтобы избавиться от последствий визита, она завернула в первую попавшуюся кафешку у метро и, заказав капучино с амаретто – горячий, ароматный, в большой чашке, и два куска торта с безе и кремом, еще полчаса восстанавливала силы, напитываясь позитивом. Наверное, Александре Сабировой в могиле легче дышится, чем ее родственникам на белом свете.

Потом была встреча с Кариной. Пустая, бессмысленная, но хотя бы не такая гнетущая. Карина проживала одна, в маленькой обшарпанной однушке на окраине города, и, несмотря на весь свой клубный лоск, была в душе, судя по всему, девушкой тихой и заурядной. В ее квартире было много цветов, особенно традесканций, Жене этот цветок всегда казался пережитком прошлого века. Одета Карина была в аккуратный ситцевый халатик, разговаривала ровным бесцветным голосом, вежливо, как отличница в кабинете директора. Ничего интересного об Александре Сабировой она не знала, их отношения ограничивались работой. Впрочем, Жене это самой уже было ясно, ничего общего у таких разных личностей быть не могло. До работы в клубе Карина работала преподом в музыкальной школе, учила детишек сольфеджио, а вечерами изредка подхалтуривала в клубах, там ее и отыскала Александра, ей понравился своеобразный стиль исполнения, свойственный Карине. Они оговорили условия контракта, деньги, которые предложила ей Сабирова, показались Карине просто огромными, и она согласилась не просто играть на саксе, но и поддерживать определенный имидж, и честно выполняла все договоренности, изображая из себя, что велели. Но только на работе. О самой Сабировой Карина ничего не знала.

Оставалось посетить секретаршу покойной Коваленко. К счастью, Ксюша уже обо всем договорилась.

Когда Женя добралась до гостиничного комплекса, Ксюша была уже там. Серафима, так звали секретаршу Коваленко, с выражением бесконечной тоски на лице взялась за ежедневник, прихватив для сравнения собственный, что было весьма разумно, потому как некоторые рабочие отметки в них совпадали. С ними девушки покончили, быстро выделив их желтыми точками. Это было предложение секретарши. Все трое сошлись на мнении, что достаточно изучить записи начиная с мая месяца. Потом они отметили наиболее понятные заметки, относящиеся к работе. Затем Серафима более внимательно изучила записи по второму кругу и отметила розовым заметки личного характера.

Непонятных записей набралось десятка полтора. Из них повторяющихся не более трех. Например: «17.30 Конс.» подобная пометка встречалась с мая по октябрь раз пять, время было разное, а сокращение одинаковое. Секретарша склонялась к мнению, что речь идет о какой-то консультации, что само по себе давало неограниченные возможности для фантазии. Медицинская консультация, юридическая, риелторская, финансовая и так далее. Но Ксении казалось, что это могло быть сокращение фамилии, например Консовский, или Консулов, или Конструкторов.

Жене было все равно, потому как оба варианта не несли никакой ясности. Ни телефонов, ни адресов в ежедневнике не имелось.