с горчинкой разлился по телу, согревая каждый уголок души. За мной попробовала и Хани, оценив вкус напитка.

— Итак, вы, дорогие гостьи, согрелись, поэтому не следует ли нам немного поболтать?

От слов Хосока в горле встал ком, не возможный убрать чаем или печеньем.

«Как нам быть?»

Мне хотелось взглянуть на Хани, посылая знаки помощи или ответа, но если бы я так сделала, то могла разрушить задуманное Хани. Она лучше знала, как может повести себя Квон Хосок.

— Стоит, но сперва мы должны поесть. Никто не знает, что задумает известный Квон Хосок, поэтому перед смертью надо до отвала наесться. Не зря же даже дьявол, умерший сытым, выглядит хорошо

Квон Хосок сжал руки в кулаки и напряг лицо. Я готовилась к неизбежному, как он расслабился и засмеялся во весь голос, дойдя до того, поддерживал голову запястьем.

«Такими темпами он упадёт и будет кататься по полу от смеха».

Пока мужчина горбился перед столом, я детально рассмотрела картину, повешенную на стене. На ней был изображён филин, сидящий на ветке. Слева украшала еле понятная из-за размашистого, острого и узкого почерка надпись: «Извлекая нечто из ничего».

— О, тигр, как же смешно. Я был готов к тому, что мой живот лопнет. Отлично!

Квон Хосок подозвал знакомую старую служанку и приказал принести еды. После позднего предлога было уже некуда деваться. Сперва Хани задумалась об ответе, массируя ладони. Чуть подумав и покачав самой себе в согласие, она рассказала лёгкий способ. Надо было всего лишь лично прийти к старику и поговорить об условиях сделки. Хозяин судна из-за потери памяти давно потерял связи с семьёй из Мамгука, не с кем поговорить из соотечественников, а он ведь скучал по жене, да дочке с сыном. Квон Хосок принял информацию и вызвал слугу, чтобы что-то передать. Оставалось лишь ждать милости господина.

— Ваша информация поможет нам несомненно, вы доказали полезность, а теперь перейдём к важному.

— К-к важному? — взвыла я, не ожидая такой дорамный поворот. Хосок просто ответил улыбкой.

— Господин Квон, мы не договаривались на это. Я вам рассказала то, что знаю. Что вы ещё хотите от нас?

— Да так есть одно дело…

Квон Хосок держал голову двумя ладонями на столе, всё также держа глупую ухмылку. Моё нутро говорило, что Хани сейчас возьмёт и ударит его.

— И не надо мне тут так строить глазки, госпожи, — покачав пальцем, он встал и открыл дверь в сад. Ветерок чуть подул, оставляя холодный след на руках. На улице светлело, будя местных птиц. Квон Хосок кому-то засвистел и послышался шум крыльев.

«Птица?»

На руку, в этот момент мысленного главного злодея сцены, сел пушистый, коричневатый филин с огромными морковными глазами, точно такого же цвета, когда Квон Хосок посмотрел на меня. Закрыв за собой дверь, он опустился за стол и поставил на него птицу.

— Скоро проснутся ваши первые гости, дорогие шаманки, — будничным тоном сообщил он, поглаживая мурлыкающего от удовольствия филина.

— Чего, откуда вы узнали, господин? — я удивилась, продвинувшись вперёд.

Квон Хосок ухмыльнулся и снова погладил птицу:

— Гым рассказал.

— Г-Гым? Это…

Я посмотрела на филина, и он словно подмигнул мне.

— Это Гым?! Вы что общаетесь с птицами?

— Не всегда. А по вечерам.

Увидев моё ошарашенное лицо, Квон Хосок засмеялся. Я не понимала: он шутит или нет, пока Хани странно молчала.

— Скажите честно, что мы вам должны?

— Должны, — будто не догоняя, повторил Хосок.

— Да, должны. Вы всё правильно услышали, господин.

Я боялась за Хани, казалось, она могла в любую минуту взорваться. Она опустила голову и нервно теребила ленту чжогори.

— Пока ничего, но то, что вам нужно я могу отдать лишь за услугу.

Квон Хосок перестал гладить питомца и поставил локти на стол, чтобы держать подбородок.

— Вы же шаманки, чего такие лица: всего пару дел и сможете попросить всё, что захотите. Даже дам поблажку.

— Не может быть такого, что вы знаете о наших желаниях, — все мрачно продолжала Хани, нагнетая не самую лучшую атмосферу. Квон Хосок начал что-то понимать и взглянул нас по очереди.

— Тогда почему бы нам не стать, допустим, друзьями. Обычно я не предлагаю дружбу первым прохожим, но вы — другой случай. Я слышал о том, как вы помогли деревни Ильсуп. Древняя легенда, что ожила и стала демоном. Не каждый справится с таким монстром. Мне нужна ваша шаманская или какая у вас есть сила против некоторых неприятных… агви. Я вам помогу, а вы — мне, договорились? Вы же искали Ким Йенгука, верно? Я знаю, где он сейчас.

* * *

Взвесив все за и против, мы согласились быть временными рабами работниками-шаманками Хосока. До тех пор, пока мы также не поклялись быть его друзьями, он не отпускал нас домой. Всю дорогу Хани молчала, не проявляя ни грамма чувств, кроме отрешённости. Я понимала, что ей нужно время в одиночестве, поэтому не беспокоила до начала полудня. Нас разбудила в приподнятом настроении служанка постоялого двора, где мы успели остановится, и ушла по делам, будто дела могли убежать в лес как волк.

— Хани, ты в порядке?

По моему наблюдению, кроме постоянных фраз про еду, корейцы часто спрашивали: «Квэнчхана?», означавшее «Всё в порядке?». Было ли это волнением за человека или привычкой я ещё не до конца выяснила, но то, как вела себя Хани, разбивало сердце.

Она не среагировала на мой вопрос. Я села напротив неё, слегка сжав ладони.

— Хани, ответь. С тобой всё в порядке?

Снова не было ответа.

— Хани, ты…

— Неужели Квон Нэгым смог и нас надуть?

— Чего?

Хани подняла голову, показывая расстроенное, надутое лицо.

— Мирэ, Квон Хосок — это настоящий демон! — высвободила истинные мысли Хани, крепко обняв меня. — Я так и знала, что он что-то этакое скажет.

— Но это ты захотела пойти за ним, помнишь?

— Помню. За что и жалею, — она выпрямилась, но не убрала руки с моих предплечий. — Прости, пожалуйста, что я втянула тебя в это. Если бы я не напилась, то мы бы здесь не оказались. Какой день я переубеждаю себя, что скоро проснусь, но этого не происходит.

— А кто говорил постоянно, что ему здесь нравится? — Я хотела развеселить Хани. Возможно мы и вправду не попали бы сюда, если не та ночь, но никто на самом деле не знает, что может случится завтра. — Хани, — я вновь взяла её ладони, а та в свою очередь внимательно слушала меня. — это не твоя вина, что мы здесь…

— Но…

— Слушай, а не перебивай.