– Способности мудрецов накладывают определенные ограничения на уклад жизни, который принято считать нормальным, – вместо Наилия отвечает Марк. – Не каждый сможет ужиться с телепатом, цитирующим вслух мысли окружающих с собственными комментариями. Кроме того, Друз забывает о статистике суицидов среди мудрецов. Они прыгают из окон, вскрывают вены, стреляются, вешаются, тонут в ванных, потому что не видят смысла в своей жизни. Наше общество отвергает всех, кто выбивается из статистического большинства. Поэтому строгий контроль в отдельных случаях спасает мудрецам жизни.

Привязки Марка к Друзу потускнели, но когда-то были яркими, как у Наилия. Будто в прошлом тесно общались, а сейчас пересекались иногда на советах и совместных учениях. Но все мои наблюдения не больше, чем ремарки на полях. Я не вижу, за что можно ухватиться. Наилий внимательно смотрит на меня, а я в ответ качаю головой. Не знаю, что движет Друзом и до чего они договорились с Создателем. Придется, как всем смиренно ждать, пока генерал четвертой армии сам выложит аргументы на стол.

– Про общество и место в нем для мудрецов лучше послушать Создателя, – с ухмылкой говорит Агриппа и подает знак кому-то за кадром, – Лурк, позволишь?

– Да, твой приглашенный эксперт. Мудрец Создатель. Давай послушаем.

Кадр в телевизионной панели меняется, и я снова вижу лицо Создателя. Проклинаю расстояние между нами и мечтаю нырнуть в него. Да так там покопаться, чтобы Юрао уснул от голода на два дня. Все потратить, что есть, своё вложить. Создатель ни с кем не посоветовался, никого не предупредил. Сам решил за нас.

– Общество в своем развитии всегда движется циклами, – не спеша начинает мудрец. – Диктатура-либерализм-диктатура-либерализм. Когда наши правители-диктаторы твёрдой рукой строят и равняют население, направляя энергию на достижение чего-то высшего, это нормально. Именно так покоряются новые высоты. Но постепенно Великая Идея превращается просто в идею.

Я слушаю вступление к легенде о тройке и внимательно смотрю на генералов. Наилий уже в курсе и никак не реагирует, а Марк хмур и задумчив сверх меры. Создатель верен себе и не выбирает слов.

– Все достижения мира уже служат не всеобщему благу, а только кучке правителей, – продолжает мудрец. – В конце концов, все скатывается до откровенного маразма, когда наши идеалы становятся поводом для злых шуток.

Наилий шумно выдыхает, но молчит. Едва заметно качает головой, и камера тут же реагирует укрупнением плана, смакует эмоции на лице всегда бесстрастного генерала.

– Бессмысленность происходящего становится очевидной для всех, – вещает Создатель, – но сделать ничего нельзя. Ведь убери фундамент, идею, и всё строение рухнет. Остается либо ждать неконтролируемое обрушение, либо пытаться осуществить демонтаж под собственным контролем, чтобы сохранить хотя бы жизнь, а при удаче и власть.

Теперь у режиссеров трансляции начинается паника. Портреты генералов мелькают пугающе быстро. Равнодушными остаются единицы, за кадром поднимается шум. А я представляю, сколько специалистов вот так как я сидят рядом и что-то шепчут правителям.

Создатель рассказывает о том, что не все готовы к такому сценарию и обязательно найдутся те, кто будет активно сопротивляться. Со всеми прелестями войн и погромов, реками слёз и крови. И чтобы этого избежать и выскочить из текущего цикла, необходимо сформулировать новую Великую Идею. И сделать это должен один из мудрецов. Непризнанных и притесняемых. Тишина возвращается в совет генералов. Лурк Цезарь Фор задумчиво трет подбородок и спрашивает.

– И кто же этот мудрец? Ты, Создатель?

Я широко улыбаюсь. Ради кого, как не ради себя Создатель формулировал теорию? Неужели проделав такую работу, он сможет посадить на вершину кого-то другого? Сейчас автор теории гордо ткнет себя пальцем в грудь и наступит апофеоз. Но мудрец произносит то, что ввергает в шок.

– Нет, это не я. Её зовут Мотылек.

Гром тише бьет по ушам. Сижу оглушенная и почти слепая, сквозь пелену видя застывшее лицо Наилия. Он смотрит в упор и ждет.

– Нет, нет, – беззвучно шевелю губами и мотаю головой, – это не я!

Это не я! Куда мне, нереализованной единичке с робкой надеждой стать когда-нибудь двойкой? Ни умом, ни сообразительностью не вышла. Сформулировать Великую Идею? Не ко мне!

– Её зовут? – переспрашивает Лурк. – Это женщина?

Несуществующие боги, да! Женщина. Злюсь и представляю, как сейчас качается картина мироздания в головах двенадцати генералов. Создатель с экрана улыбается, он тоже видит недоумение, растерянность и гнев на лицах всесильных правителей. Доволен своей шуткой?

– Да, молодая женщина, – подтверждает мудрец, – отмерившая двадцать один цикл с рождения. Последний раз я её видел вместе с либрарием генерала пятой армии.

Монитор снова показывает Наилия. Молчаливого и сосредоточенного. А я вспоминаю его слова в горном интернате, что если Совет вынесет решение, то он будет вынужден отдать всех мудрецов. И меня в том числе.

– Я думаю за её судьбу не стоит волноваться, – Агриппа снова берет слово, – где бы Мотылек не находился сейчас, она всегда может переехать в новый научный центр. Здание только строят, к сожалению, я совсем недавно узнал о мудрецах.

– Научный центр? – уточняет Марк, – и в качестве кого там ждут мудрецов? Подопытных животных?

– Нет, этот этап для них уже пройден, – парирует генерал четвертой армии. – В качестве ученых. Как только мы уладим формальности с медицинским освидетельствованием и восстановим их в правах.

Мой судорожный вздох останавливает тугой лиф, в глазах на мгновение темнеет. Так мечтать я себе никогда не позволяла. Статус ученого – вершина гражданской карьеры. Предел стремлений любого, кто не носит погон. Собственное служебное жилье, более чем щедрое материальное довольствие, личный транспорт и определенный вес в обществе. Настолько яркий свет, маячивший в ночи, что удержаться и не полететь к нему невозможно. Но признают ли меня нормальной? С таким явным симптомом шизофрении, как воображаемый друг? Или Юрао тоже помилуют и переведут из опасных глюков в категорию рабочих инструментов?

«Да! Хочу быть кузнечным молотом в твоих руках. Мы ведь пойдем в кузницу?»

«Я еще не решила!»

«Что тут решать? Обратно в психушку захотела?»

«Наилий сказал, что мы будем жить в его особняке».

«Про особняк можно сказать то же самое».

– Марк, Наилий, надеюсь, вы не будете препятствовать желанию мудрецов уйти из-под вашей опеки? – Агриппа смотрит в камеру так, будто видит перед собой не черный круг объектива, а лица обоих генералов.

– Нет. Конечно, нет.

Синхронно отвечают они, но Наилий чуть позже. Игнорирую его взгляд. Делаю вид, что не замечаю. Тяжелый будет разговор после Совета. Я не верю, что генерал уступит и отдаст то, что считает своим. Речь не обо мне. Любовниц много, мудрецов очень мало. Конспиролог, Поэтесса, единички, которые еще могут вырасти в двоек. Никто не берется угадать, сколько нас будет в итоге и как изменится расклад сил. Маятника с его ответами на все вопросы смело можно причислять к стратегическому термоядерному вооружению.