Несомненно, мексиканцы за жестким формализмом своих семейных отношений прятали нежную любовь к своим детям. Нопильце, нокуске, нокецале («милый сын, мое сокровище, мое драгоценное перышко») – вот как отец обращался к своему мальчику. Когда женщина беременела, эта новость являлась большой радостью для обеих семей и поводом для празднеств, на которые приглашали родственников и влиятельных людей из своего округа или деревни.

После застолья, когда гости курили трубки, от имени будущего отца с речью обычно выступал старейшина. Обращаясь к влиятельным людям, он говорил: «Родственники и почтенные господа, я хотел бы сказать несколько неучтивых и нескладных слов, раз уж вы все собрались здесь по воле нашего бога Йоалли Ээкатля («ночной ветер», Тескатлипока) вездесущего. Это он подарил вам жизнь, тем, что сейчас являются нашими покровителями и защитниками. Вы как почотль, дающий много тени, и ауэуэтль, который укрывает животных под своими ветвями. Так и вы, владыки, защищаете и оберегаете маленьких и скромных людей, живущих в горах и на равнинах. Вы заботитесь о бедных воинах, которые видят в вас свою опору и утешение. Конечно, у вас есть свои тревоги и заботы, а мы доставляем вам боль и страдания… Послушайте и вы, уважаемые господа, и вы, убеленные сединами старики и старухи! Вы должны знать, что наш бог милостью своей даровал… (здесь оглашается имя беременной женщины), вышедшей недавно замуж, драгоценный камень, великолепное перо».

Долго еще длилась эта речь, в которой оратор взывал к памяти предков, «покоящихся в пещерах, водах, в подземном мире». Затем наступал черед второго оратора, который говорил от имени родственников. После этого один из важных гостей обращался к молодой женщине и, сравнивая ее с нефритом и сапфиром, напоминал ей, что жизнь, которую она носит в себе, произошла от божественной пары Ометекутли—Омесиуатль. Следом выступали родители молодой женщины, и, наконец, она сама благодарила тех, кто почтил их своим присутствием, и спрашивала у них, заслуживает ли она счастья иметь ребенка. В словах, которые она должна была произнести, в традиционных выражениях можно заметить ту нотку неуверенности, ту тревогу перед лицом грядущего, которая так часто звучит, когда ацтеки выражают свои мысли.

Беременная женщина находилась под защитой богини плодородия и здоровья Тетеоинан, матери богов, покровительницы повивальных бабок. Ее также называли Темаскальтеси, «бабушкой паровой бани», Айопечтли или Айопечкатль; она была маленьким женским божеством деторождения. До нас дошел текст молитвы, поистине магического заклинания, которое напевно произносилось, чтобы призвать эту богиню. «Там, где живет Айопечкатль, рождается драгоценность, ребенок пришел в этот мир. Там, где живет Айопечкатль, рождается драгоценность, ребенок пришел в этот мир. Он здесь, на ее месте, где рождаются дети. Приди, приди сюда, новорожденный, приди сюда. Приди, приди сюда, драгоценный ребенок, приди сюда».

В течение длительного времени до рождения ребенка молодая женщина, по крайней мере в приличных семьях, получала внимание и заботу. Для нее выбирали повивальную бабку, и пожилые родственники церемонно шли к ней, чтобы нанять ее присматривать за будущей матерью. Как только повивальная бабка соглашалась, – правда, сначала возражала, говоря, что она всего лишь «несчастная, глупая, неграмотная старуха», – она шла в дом своей пациентки и разжигала костер для паровой бани. Вместе с молодой женщиной она шла в темаскалли, позаботившись о том, чтобы баня не была слишком горячей, и там она ощупывала пальцами живот своей подопечной, чтобы определить, как лежит ребенок.

Затем она давала ей советы: женщина должна была воздерживаться от жевания циктли, опасаясь того, что у младенца распухнут небо и десны, что помешает кормить его; она не должна была поддаваться ни гневу, ни страху, а всем домашним было велено давать ей все, чего она ни пожелает. Если она будет смотреть на красные предметы, то ребенок родится косым. Если ей захочется выйти из дому ночью, то она должна присыпать свою рубашку или пояс золой, иначе ее могут напугать духи. Случись ей смотреть на небо в темное время суток, ребенок родится с заячьей губой, если только мать в качестве меры предосторожности не будет носить на теле под одеждой обсидиановый нож. Говорилось также, что если отец, выйдя из дому ночью, увидит призрак, то у ребенка будет больное сердце. Короче говоря, в течение всего времени до рождения ребенка целая сеть запретов и традиционных верований окружали женщину и даже отца будущего младенца, чтобы, как они думали, защитить его.

Повивальная бабка в одиночку управлялась с родами: она брала на себя заботу о домочадцах, готовила еду и ванны и массировала живот своей пациентки. Если роды затягивались, женщине давали выпить жидкое лекарство, приготовленное из сиуапатли (Montanoa tomentosa), которое вызывает сильные родовые схватки. Если это не помогало, тогда прибегали к последнему средству, напитку из воды с кусочком хвоста опоссума. Считалось, что это варево вызовет немедленные и даже бурные роды.

Если ванны, массаж и лекарства не возымели никакого действия, повивальная бабка запиралась со своей пациенткой в комнате. Она призывала богинь, особенно Сиуакоатль и Килацтли. Если она видела, что ребенок умер у матери в утробе, она брала кремневый нож и вырезала плод.

Для всех женщина, умершая при родах, приравнивалась к воину, погибшему в сражении или принесенному в жертву. «После смерти ее тело обмывали и обряжали в лучшие новые одежды. Ее муж нес ее на спине до того места, где она должна быть погребена. Волосы умершей оставляли распущенными. Все старухи и повивальные бабки собирались вместе, чтобы сопровождать тело. Они несли щиты и мечи и по мере своего продвижения издавали крики, подобно атакующим воинам. Молодые люди, которых называли тельпопочтин (обитатели тельпочкалли), выходили им навстречу и пытались с боем отнять у них тело женщины…»

«Умершую женщину хоронили на закате… во дворе храма, посвященного богиням, которых называли божественными женщинами или сиуапипильтин (принцессы)… Ее муж вместе со своими друзьями охранял ее в течение четырех ночей кряду, чтобы не дать никому украсть тело. Молодые воины искали возможность украсть его, так как считали его чем-то священным или божественным. И если в борьбе со старухами им удавалось заполучить его, то они немедленно на глазах у этих женщин отрезали у умершей средний палец с левой руки. А если им удавалось украсть труп ночью, они отрезали тот же самый палец и волосы и хранили их как реликвии. Причина, по которой молодые воины стремились заполучить палец и волосы умершей женщины, была такова: когда они шли на войну, то прикрепляли этот палец или волосы на свои щиты и говорили, что они придадут им смелость и отвагу… что волосы и палец дадут им силу и ослепят глаза их врагов».

«Говорили, что женщина (умершая при родах) отправлялась не в потусторонний мир, а во дворец солнца и что солнце забирало ее к себе за ее бесстрашие… Женщин, погибших на войне или умерших при первых родах, называют мосиуакецке (храбрые женщины), и они числятся среди тех, кто погибает в сражении. Все они отправляются к солнцу и живут на западной стороне небес; вот почему старики называли запад сиуатлампа (женская сторона)… Женщины приветствовали солнце в зените и спускались вместе с ним к западу, неся его на носилках, сделанных из перьев птицы кецаль. Они шли перед ним, крича от радости, превознося его, борясь друг с другом. Они оставляли его в том месте, где солнце опускается, и туда приходили встречать его те, кто жил в подземном мире».