— Граф, вы знаете, что мы, Гаральт и я, последуем за вами и будем повиноваться вам, что бы ни случилось. И я помню об обещании, которое вы дали Гильему. Но теперь нас отделяет от гельтов день пути. И мы все на последнем издыхании. Нам никогда не догнать их.

Аргумент попал точно в цель.

Теожен не был глупцом. Он знал, что Лейстер прав. Броситься в погоню за тремя десятками воинов-гельтов он не боялся. Но он был человеком реалистичным, прагматичным. И если они действительно не имеют никакого шанса догнать гельтов, то стоит ли пускаться в эту авантюру?

В это мгновение к костру приблизился один из солдат по имени Дунвад.

Он все слышал и сказал:

— Если вы соблаговолите довериться мне, думаю, я смогу предложить вам решение.

Нигде больше не было виверньеров лучше, чем в Аргоре, и нигде больше не было вивернов лучше, чем те, которыми они управляли. Виверны появлялись на свет в самых отдаленных горах. Эти хищные создания с черной чешуей не слушались никого другого, кроме сынов Аргора. Более того, только виверны Аргора поддавались укрощению, и только они могли стать вивернами-воинами, которых не пугали ни огонь, ни сталь, ни взрывы пороха. Прирученные большие черные виверны были гордыми и грозными ездовыми животными. Те же виверны, что жили в дикой природе, слыли самыми жестокими и яростными созданиями, каких только можно вообразить.

Хроника (Книга побед и поражений Аргора)

Они выехали еще до рассвета и провели в седле почти весь день. Их было пятеро.

Пять человек, которые — движимые соображениями чести, мужества, долга, сумасшествием или преданностью, — не желали отступать. Однако их шансы на успех были невелики. Они выбились из сил, а впереди их ждал бой, где на каждого из них придется по шесть-семь воинов противника. Вступить в бой и победить — вот какова была их цель. Любой ценой. Но перед тем им предстояло встретиться с еще более грозной опасностью.

Лаэсский разлом представлял собой неровную и глубокую впадину, которая разрывала большое плато, окруженное высокими горными гребнями. Чтобы пересечь ее, требовалось от двух до трех часов хода среди крутых и голых обрывов, с которых то и дело срывались камни. Однако в это время года не камнепады делали затею с переходом через разлом сумасшествием: в здешних расщелинах устраивали свои гнезда виверны. Готовые на все, чтобы защитить своих птенцов, они тотчас бросались в атаку при виде опасности.

— Если мы пойдем через Лаэсский разлом, — сказал Орвейн, — то сможем добраться до долины Горляс за два дня. И возможно, мы очутимся там даже раньше гельтов.

— Но почему вы полагаете, что гельты не пойдут через этот разлом? — спросил Лорн.

— Потому что это самоубийство, — коротко ответил Лейстер.

— Виверны устраивают в разломе гнезда, — объяснил Гаральт. — Сейчас самый разгар сезона первых полетов, а значит, самки стали агрессивными и более опасными, чем загнанные в тупик львицы. Днем они обычно дремлют, но не теряют бдительности ни на секунду. Услышав малейший шорох, малейшее движение, они вскидываются и набрасываются на чужака. В общем, большой отряд не имеет никакого шанса пройти через разлом, не разбудив их и не вызвав их гнев.

— Но несколько человек могут, верно? — спросил Лорн.

Теожен повернулся к Орвейну, и тот кивнул.

— Лаэсский разлом, — сказал Теожен. — Давно я тут не был.

Они остановились на уступе, спускаясь с перевала. Не спешиваясь, спутники смотрели на плато, пересеченное Лаэсским разломом, и окружавшие его крутые гребни, отмеченные высокими утесами и пиками. Виверны парили в вышине, прилетали и улетали, размеренно хлопали крыльями и скрывались в глубине разлома. Иногда кто-то из самок испускал крик. Ее вопль, одновременно хриплый и пронзительный, нарушал молчание, в ответ слышался еще один вопль, или два, или больше, и отзвуки голосов сливались и уносились вдаль, словно предостережения.

— Мы будем там завтра в полдень.

— Превосходно, — произнес Лейстер.

Поскольку уже наступил вечер, всадники устроились на ночлег прямо там же, на уступе. Они не стали разжигать костер, выпили воды из одного и того же бурдюка и подкрепились сырой мелкой дичью, которую поймал Гаральт. Ночь была холодной, дул северный ветер.

Они подъехали к началу Лаэсского разлома на следующий день вскоре после полудня. Разлом пробивал брешь в каменной стене и переходил в гигантскую трещину с вертикальными стенами. Оттуда доносились рычание и жалобное попискивание.

Теожен не стал оскорблять своих рыцарей вопросом о том, по-прежнему ли они готовы следовать за ним. Однако он повернулся к Лорну и вопросительно посмотрел на него.

Лорн кивнул.

Они разорвали одеяла на лоскуты, которыми обвязали лошадиные копыта, затянули каждый ремешок и проверили каждую пряжку на своем снаряжении. Сняли нагрудники, наплечники и набедренники, которые могли бряцать, и остались лишь в кольчугах. Впрочем, это было даже кстати. Полдень в разломе обещал выдаться необычайно знойным.

Теожен направился к разлому первым.

За ним последовали Орвейн, Лорн, Лейстер и замыкающим Гаральт. Трещина была достаточно широкой для того, чтобы люди могли идти вдвоем или втроем, но они решили выстроиться цепочкой и держать дистанцию. Они опасались обвалов и не хотели, чтобы одна лошадь ненароком взволновала или испугала другую. Стоило какой-нибудь из лошадей заржать или громко фыркнуть, виверны тотчас подняли бы тревогу.

Всадники ехали шагом в тишине, нарушаемой только зловещими вскрикиваниями вивернов и небольшими обвалами камней и пыли, которые обрушивались со склонов короткими и легкими потоками. Они не переговаривались. Они прислушивались и оглядывали высоты в ожидании малейшего движения. Но смотреть было трудно, потому что солнце слепило, а пот ручьями катился по лицу. Для Лорна это была ужасная мука. Он щурил глаза, затененные темными очками, и вынужден был не снимать с головы капюшон, отчего едва не задыхался. Солнце только начало опускаться из зенита и обдавало теснину своим светом и жаром, превращая ее в ослепительное пекло, замерший раскаленный ад, где воздух едва не закипал.

Между тем всадники не случайно решили проехать по Лаэсскому разлому именно в этот час. Они подвергли себя такой пытке по простой причине: жара приковывала вивернов к земле, они погружались в дремоту. Их бдительность притуплялась, и, ленивые, они не спешили вскакивать, чтобы выяснить, кто издал шум, если только он не повторялся. Как бы эта жара ни изнуряла людей и лошадей, она была их союзницей. Она защищала их.

По крайней мере, рыцари надеялись на это.

Спустя час пути Теожен, чья лысая голова блестела от пота, остановился и подождал, пока остальные не догонят его. В этом месте путь их сузился и шел далее над обрывом. Надо было подняться по склону и пробраться между грудами камней.