Что ж, Эйван прав: девушка по фамилии Солнечная была глупой. Она сама напросилась. Пусть покоится. И необязательно с миром. Всѐ, чего она заслужила - это забвение...

...Чем ближе я подлетала к дому, тем отвратительнее себя чувствовала. В душе прожгли дыру, ее края тлели, поражая всѐ больше и больше здоровой плоти. Я снова ощущала себя

девочкой, стоящей у приоткрытой двери материнской спальни. Внутри находилось место лишь для Арии. Не для меня. Мне изначально не полагалось места ни в сердцах кровных родственниках, ни в душе мужчины, которому я поверила безоговорочно.

Единственный, кому имелось до меня хоть какое-то дело, даже не был человеком.

Смешно? Пожалуй.

А, впрочем, я теперь тоже не совсем настоящий человек...

...В спальне Квентина горел свет, и я постучалась. Он ждал моего возвращения, уткнувшись в личный экран. Смотрел кино. Что-то комедийное. На губах играла легкая улыбка, в глазах плясали смешинки, как у беззаботных детей.

- Всѐ настолько отвратительно? - спросил Квентин, выключая фильм.

О! Видать, выглядела я мерзко. Или он просто просканировал меня с порога? Я же просила этого не делать. Впрочем, какая разница? Лучше, если рядом тот, кто понимает, насколько тебе паршиво. А не самовлюбленный павлин, свято верящий, что разгадал чужую душу с закрытыми глазами.

- Роэн устроил шоу, - поведала я без выражения, скинула сапоги и устроилась на кровати с ногами, чего прежде никогда не делала. - Точнее, шоу устроила тайная любовница Роэна

- Катарина Василек.

- Да ты меня разыгрываешь! - не поверил Квентин.

- Если бы, - я с трудом поборола желание положить голову на плечо напарника. - Так что мы с тобой, и правда, дилетанты в сыскных делах. А я еще и в любовных.

Робот покосился с подозрением.

- Это Роэн тебя так расстроил неразборчивостью?

Я отрицательно мотнула головой.

- Лучистый. Он приставил за мной хвост. И едва голубки удалились со сцены, явился сам.

Квентин подвинулся ближе и осторожно взял меня за руки.

- Что случилось?

Вопрос прозвучал мягко. Проникновенно. Так, что захотелось довериться. Но я не могла.

Не могла рассказать всей правды.

- Помимо того, что я идиотка, а Лучистый - последняя скотина?

Попытка свести все к шутке провалилась с треском.

- Он обидел тебя? - спросил Квентин требовательно, но, по-прежнему, мягко. Хотя одно не могло сочетаться с другим по определению.

- Нет, не меня, - я всхлипнула. - А многих других. Раньше. Со мной он хочет отношений. Всерьез. Скажи, чем я заслужила этого мерзавца? Он говорит, что мы похожи...

- Лучистый ошибается. Он тебя не знает.

Глаза обожгли слезы. Но не пролились.

- А кто меня знает? - спросила я горько. - Думаешь, ты?

Он сильнее сжал мои ладони.

- Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было.

Меня захлестнула обида. Теперь и на Квентина.

- Ну да, ты же сканируешь меня и легко выясняешь настроение. Но это не значит, что ты понимаешь. Понимаешь, что мне нужно! Это не так!

Я думала, он возразит. Найдет убедительный или успокаивающий аргумент.

Но робот придумал иной способ привести меня в чувство. Тот, который мгновенно стер и злость, и горечь, и вопросы без ответов. Квентин притянул меня к себе и...

От поцелуя - нежного и требовательного - голова опустела, а тело сделалось легким, вот-вот воспарит. Появилось ощущение, что я - настоящая и мертвая - была разбита на миллион осколков, а теперь вновь стала единым целым. Не склеенной из кусочков, а воссозданной заново. Я превратилась в уверенную и чувственную женщину, которая хотела... нет, которая желала одного: чтобы этот миг продолжался вечно.

Сильные мужские руки скользнули по телу, и оно затрепетало, заныло от предвкушения.

Я четко осознавала, что мне сейчас нужно, и эта мысль не пугала, казалась естественной и закономерной.

- Квентин, - прошептала я, отстранившись. Но лишь на секунду. Я не собиралась останавливаться, и он это понимал.

Я с первого дня возвела эту стену, и теперь она рассыпалась в прах.

- Ш-ш-ш, - робот снова притянул меня к себе, чтобы добраться до молнии на платье.

Мне самой не терпелось избавиться от одежды. Я хотела ощущать кожей прикосновения умелых пальцев и губ. Хотела ласк. Сначала нежных, затем жарких и настойчивых, доводящих до исступления. Хотела, чтобы этот опытный в постельных делах почти человек заставил меня испытать то, чего я не получала ни от одного мужчины. Чтобы он стер и случайных уличных любовников, и Эйвана. Стер память о близости с бывшим женихом.

Квентин знал всѐ, что со мной происходило. Или с моим организмом. Неважно. Угодники отлично контролируют весь процесс, чутко улавливая реакцию партнера. Но меня не волновала техническая сторона вопроса. Я тонула, погружалась всѐ глубже, и снова всплывала на поверхность, наслаждаясь каждым мгновением. Я подчинялась роботу

полностью, но то была видимость. В подчинении, скорее, находился он, улавливая мои желания и воплощая их в жизнь секунду за секундой.

Цветочные боги! Солнечные! Все на свете!

Спальня перестала существовать. Исчезли стены и потолки. И даже кровать. Мы словно зависали в воздухе - среди облаков. Мы были единым целом. Одним существом.

Ощущение абсолютной эйфории захватило нас полностью.

Оно продолжалось и продолжалось. Вечность...

Мне снилось море. В штиль. Оно устало бесноваться и вести вековые битвы. Сегодня море нежилось на солнце. Спокойное. Беззаботное. Довольное. Просыпаясь, я напоминала себе его. Тревоги отступили, душу переполняла гармония.

- Доброе утро, - поздоровался Квентин. Он расположился рядом, подперев голову рукой.

В синих глазах читался вопрос, и сквозила тень озабоченности. - Ведь доброе, да?

- Э-э-э... доброе. Надеюсь.

- Я к тому, не собираешься ли ты с криком "Что мы наделали?" скрываться под одеялом или спасаться бегством в свою спальню?

Я сделала вид, что задумалась.

- Вроде нет. А надо?

Вместо ответа он притянул меня ближе. Я послушно прильнула к нему. Всѐ это было странно, но естественно и жизнеутверждающе. Цветочные боги! Никакой Эйван и близко не стоит! Будто мы не совсем мы, а кто-то новые. Или обновленные.

Ох, теперь я понимала дамочек, помешанных на сексе с угодниками. Но в то же время не думала о Квентине, как о роботе. Все его реакции сегодня ночью не были притворством. В таких, как он, встроена нейронная сеть, позволяющая получать удовольствие во время близости. Да, технически мой новоиспеченный любовник - машина. Но если он испытывает физические ощущения и эмоции, разве важно из плоти и крови его тело или пластика и металла?