По спине прошел холодок. В дополнение к остальным ощущениям. Подумалось, что это "свяжусь" относится не к преступлениям в "Белом тюльпане", а к неосмотрительному поведению в квартире Васильков. Это плохо. Да, мы с Квентином постарались замести следы. Но Тим - человек дотошный. И он знает, что я общалась с Гариком Рудом. Вдруг распутать клубок не столь сложно, как нам казалось?

Следующие три дня я провела в пентхаусе. Отдыхала от дел праведных и не очень. Много спала, ела питательные куриные бульоны и другие вкусности, приготовленные Нессой или заказанные Квентином в ресторане. Читала книги и смотрела кино. Робот старательно находил мне занятия, лишь бы отвлечь от мрачных мыслей. Любые разговоры пресекал. В том числе, и о нас. Меня это пока не тревожило. В заботе Квентина, как и в поведении в целом, появились новые "оттенки", свойственные лишь тем, с кем тебя связывают особые отношения.

Пару раз я порывалась взять экран и найти информацию о семье, дабы выяснить, что заставило младшую сестру круто изменить жизнь. Но желание мгновенно пропадало. Нет,

я понимала, что однажды во всем разберусь. Раз прошлое стремительно ворвалось в настоящее, значит, настало время заглянуть в глаза страхам. Просто не сегодня. И не завтра.

...О делах мы с Квентином заговорили на исходе третьего дня моего вынужденного отдыха. Я не удержалась, открыла в личном экране новостной топ и узнала массу неожиданного. Третье убийство в "Белом тюльпане" и арест режиссера стали хитами недели, вызывав общественное неодобрение. Стараниями неугомонного Нарцисса всплыла предсмертная записка Лайлы, и пользователи в комментариях задались вопросом: с какого перепуга задержан муж?

Не прошло и двух дней, как Роэн Сирень обрел свободу, а анонсы спектаклей его маленького театра заполонили всевозможные форумы. Под шумок покинуть камеру умудрился и Виктор Василек. На фоне громкой истории соседа, адвокаты подсуетились и доказали, что у следователей нет серьезных оснований держать его под замком. Оставалось посочувствовать Катарине. А, впрочем, пусть сама разбирается с дражайшими "преступниками". Гораздо больше не повезло инспектору Тиму, на которого начальство спустило всех собак. Хорошо еще, что ограничились выговором, а не увольнением.

- Ну, дела, - протянула я, когда Квентин принес мне в спальню омлет и овощной салат. - Крайним оказался единственный человек, которому есть дело до справедливости.

- Тим не из тех, кто сдается, - не согласился напарник и кивнул на еду, мол, ни за что не отстанет, пока всѐ не съем.

- Ты говорил с ним? - догадалась я.

- Да. Связался, едва Роэн и Виктор покинули камеры. Опасался, как бы туда не вернули нашу подопечную. Но Тим заверил, что после двух последних убийств к Лисе претензий нет, а домашний арест - формальность.

- Что инспектор намерен делать? - поинтересовалась я, после того, как показательно прожевала большущий кусок омлета.

- Все действующие лица под колпаком. Включая Лучистого. Тим уверен, кто-нибудь обязательно проколется.

Я усмехнулась, слабо веря, что бравому инспектору удастся прищучить хитрого павлина. Он из живучей породы. Самим бы не попасться.

- Кстати, о Лучистом, - я постаралась дышать ровно. - Не помешает узнать подробнее о его несостоявшейся родственнице. О госпоже Дрозд.

- Уже сделано, - отрапортовал Квентин. - Родилась и выросла в Объединенном Доле. Ее звали Ария Морская. Дрозд она по мужу. Он тоже был из Спутников. Погиб год назад. Его лѐт пытались ограбить при перевозке лекарств. В общем, не повезло парню. Жили супруги в Зоологическом Доле. После трагедии госпожа Дрозд попросила о переводе и попала в Небесный Ирис.

У меня перехватило дыхание. Ария - вдова? В двадцать четыре года?

Это объясняло печать горя на лице.

- Она давно в Ордене?

- Шесть лет. Едва стукнуло восемнадцать. Но и до того помогала Спутникам, работала волонтером на подхвате.

Нет. Информация не желала укладываться в голове категорически. Волонтер на подхвате? Моя вечно ноющая сестра? Впадающая в депрессию, если ветер портил прическу? Может, в ее тело тоже кого-то подселили?

- Удивительно, как родители смирились, - протянула я, не зная, как еще заговорить о матери с отчимом. - Одна дочь умерла, вторая подалась в Спутницы.

Квентин пожал плечами.

- Подозреваю, были заняты громким разводом и другими проблемами.

Я пронесла очередной кусок омлета мимо рта. Разводом?! Да идите вы лесом! А как же великая любовь, во имя которой преждевременно почил мой отец?!

- Мать госпожи Дрозд сама известный благотворитель, - добавил Квентин. - Регулярно выделяет нуждающимся огромные суммы. Состояние семьи в ее руках. Дочь, надев зеленый балахон, отказалась от наследства. Теперь оно завещано Ордену.

Всѐ! У мозга случился очередной перегруз. Но я спросила через силу.

- А отец?

Пусть Квентин скажет, что господин Морской и ныне процветает. Не страшно. По крайней мере, мои деньги ему не достались. Но реальность преподнесла еще один сюрприз.

- Он раньше работал в Службе безопасности, - рассказал Квентин, двигая ко мне тарелку с недоеденным салатом. - Занимал высокий пост. Но после развода рухнула и карьера. Открылись грязные делишки. Не такие, чтобы загреметь в камеру. Но достаточно серьезные, чтобы лишиться работы.

Я вытаращила глаза. Вот тебе и недосягаемая шишка! Правду говорят, каждого настигают его грехи.

- Это не всѐ, - огорошил напарник. - После увольнения господина Морского хватил удар.

- Умер? - я подскочила на кровати, и поднос съехал на пол. Вместе с одной тарелкой. Вторую - из-под омлета - Квентин поймал на лету.

- Жив. Но долго это не продлится. Отец госпожи Дрозд несколько лет передвигался в инвалидной коляске, а недавно его состояние ухудшилось. Теперь он прикован к кровати. Незавидная судьба.

- Наверное, - с трудом выдавила я и заискивающе посмотрела на Квентина. - Чаю хочется. С пироженкой.

На самом деле, организм не желал ни того, ни другого. Но разуму требовалось несколько минут одиночества, чтобы разложить по полочкам сногсшибательные новости.

- Будет сделано, моя госпожа, - робот собрал с пола осколки тарелки и остатки салата. - Какое пирожное предпочитаете: кофейное или ореховое?

- Тащи оба. По половинке.

Едва за Квентином закрылась дверь, я упала на подушку.

Ну, я и трусиха! Следовало давно навести справки о семье. Но нет. Я предпочла придумать для родственников счастливую жизнь с моими деньгами и упиваться страданием. Изводила себя раз за разом, вспоминая их предательство.

Неужели, все эти восемь лет я ошибалась?

Нет, невозможно. Разводу матери с отчимом и вступлению Арии в Орден должно быть другое объяснение. Я слишком хорошо помнила, что случилось дома.