«Мы согласились с Петром Семеновичем [Ванновским], что лучше убедить Государя взять назад свое решение ввиду того, что лучше не пользоваться в данном случае Государевым именем, а устранить избрание Горького в силу закона о состоящих под следствием[85]» (6 марта 1902 г.).

На заседании Академии Наук 7 сентября 1902 года было объявлено, что вследствие отмены избрания Максима Горького В. Г. Короленко и А. П. Чехов просят не считать их больше академиками. Великий князь никак не отреагировал на это сообщение.

Главная академическая работа продолжалась в Отделении русского языка и словесности: издание словарей, «Памятников древней письменности», «Византийских хроник», исследований творчества классиков русской литературы и т. д. Разряд же изящной словесности занимался главным образом присуждением Пушкинских премий, изданием «Академической библиотеки русских писателей» и участием в юбилейных торжествах деятелей культуры. Детище С. Ю. Витте и Константина Константиновича не оставило заметного следа в истории русской литературы.

Временами Константин Константинович по году, а то и больше не ощущал творческого вдохновения, стихи не получались, а литературный труд стал потребностью. Тогда он брался за переводы: то «Мессинской невесты» Шиллера, то «Ифигении в Тавриде» Гете, то «Гамлета» Шекспира.

«Думаю начать перевод «Гамлета» и даже начал 1-го числа первые строки» (2 июля 1889 г.).

«Обыкновенно я запоминаю наизусть один-два английских стиха и перевожу их в уме где придется, на ходу, в свободную минуту» (9 октября 1892 г.).

«Ночью мне не спалось, вставал и переводил «Гамлета». Очень трудно, но в этом и заключается прелесть работы» (20 августа 1893 г.).

«Прозу «Гамлета» переводить скучнее, а иногда даже и не легче, чем стихи» (7 июня 1895 г.).

«Вчера Гамлет у меня умер. Как трудны его последние слова! Эти дни я живу переводом, и он меня поглощает. На днях под его впечатлением я перепугал жену, сказав ей: «Королева умерла!» Я разумел мать Гамлета» (5 октября 1897 г.).

Спустя два дня была поставлена последняя точка. Но еще предстояла большая работа над предисловием, рассказом о первых представлениях трагедии в Европе и России, правкой строк, которыми августейший переводчик остался недоволен.

Шекспир принадлежит к наиболее трудным для перевода на другие языки авторам. Русская просвещенная публика до начала XIX века знакомилась с его творениями или в подлиннике, что случалось редко, или во французском переводе. В 1811 году «Гамлет» появился на петербургской сцене в вольном переложении С. Висковатого. «В нем ничего шекспировского, — писал Константин Константинович, — если не считать слабого подражания монологу “Быть или не быть?”».

Первый истинный перевод трагедии на русский язык принадлежит военному геодезисту М. Вронченко (1827 г.). Константин Константинович ценил несомненные достоинства этого перевода, но отмечал, что Вронченко не сумел передать дух средневековья, а точность шла в ущерб правильности русского языка.

Следующим был перевод Н. Полевого (1837 г.), сделанный исключительно для сцены, даже подогнанный под определенную публику и артистов. Здесь, по мнению великого князя, царила не буква, а дух трагедии.

В 1841–1842 годах «в книжных магазинах появился Шекспир, переведенный прозою с английского Н. Кетчером». «Это труд добросовестный и почтенный, — писал Константин Константинович, — своей близостью к подлиннику представляющий прекрасное пособие для изучения Шекспира, но лишенный поэтических и художественных достоинств».

До появления в свет в 1899 году «Гамлета» в переводе великого князя было издано еще девять переводов трагедии: А. Кронберга (1844 г.), М. Загуляева (1861 г.), А. Данилевского (с немецкого языка, 1878 г.), Н. Маклакова (1880 г.), А. Соколовского (1883 г.), А. Месковского (1889 г.), П. Гнедича (1891 г.), П. Каншина (прозаический, 1893 г.), Д. Аверкиева (1895 г.).

«Мы далеки от мысли, — писал Константин Константинович, — что перевод наш, являющийся четырнадцатым переводом «Гамлета», лучше остальных переводов. Свою работу мы предприняли не с целью перещеголять других переводчиков, а только по непреодолимому влечению передать по мере сил бессмертное творение Шекспира».

Великий князь переводил «Гамлета» по американскому изданию Фернесса (перепечатка кембриджского издания 1865 года), а также пользовался немецкими переводами Шлегеля и Боденштедта, французскими — Франсуа Гюго и Рейнаха, русскими — Кетчера и Каншина.

«Мы с намерением не обращались к русским переводам в стихах, — пояснят он, — дабы невольно не подчиниться их влиянию».

Знаменитый поэт Афанасий Фет, справившись с переводом шекспировских трагедий «Антоний и Клеопатра» и «Юлий Цезарь», тоже хотел взяться за «Гамлета». Но, столкнувшись в первой же сцене со строкой, не вмещавшейся в русский стих, забросил начатую работу. Его молодой друг Константин Константинович оказался более настойчивым.

Большинство знакомых великого князя восторгались его «Гамлетом». Только первый и главный судья П. Е. Кеппен отметил, что перевод сух и не очень образен. Хотя, надо заметить, великий князь очень бережно отнесся к шекспировскому тексту. Академик Н. П. Кондаков даже заметил при встрече, что по его переводу можно изучать английский язык, вооружаясь параллельно шекспировским текстом.

Талант переводчика можно увидеть, сравнивая его текст с другими переводами, и лучше всего это сделать на знаменитом монологе Гамлета о жизни и смерти.

М. Вронченко

Н. Полевой