— Вообще вид из окна — это самое важное в доме, — продолжала я ворковать. — Непринципиально даже, как там внутри, главное — если в окно видно, например, море.

— Согласен. Это помогает почувствовать, что жизнь несоизмеримо больше нас самих, — сказал Скотт. — Пациентам, дела которых совсем плохи, я всегда советую побольше смотреть на море. Это помогает отвлечься от грустных мыслей.

— И понимаешь, как мало значат для мироздания все твои беды и проблемы, — вздохнула я.

— Да. Это мне и нравится. В конце концов, любой из нас не более значим для этого мира, чем, например, вон тот букет. Согласитесь, Лиззи, наши судьбы — это всего лишь едва заметные мазки на огромном полотне жизни, и осознать все величие этого полотна нам просто не дано. Живы мы или умерли — волны не перестанут набегать на берег. Осознание этого дарит свободу.

— Как-то это мрачно…

— А может, потанцуем? — неожиданно спросил Скотт, и его улыбки оказалось достаточно, чтобы я вспомнила — не все в мире так уж плохо.

Оркестр как раз заиграл «Давай забудем обо всем». Эта песня была гимном нашего недолгого романа с Брайаном Кореном, свидетелем на свадьбе Билла и Мэри и вторым по значимости «бывшим» в моей жизни.

Мы со Скоттом вышли на танцплощадку. По правде говоря, я опасалась, что воспоминания нахлынут на меня и я не смогу сдержать эмоций. Но Скотт улыбнулся, и мы легко закружились в ритме мелодии. Все же это было как-то нереально: раньше, услышав эту музыку, я бы разрыдалась, а теперь вот танцую с первым встречным, и мне хорошо, и я не надрываю душу воспоминаниями о том, что было безвозвратно утеряно вместе с Брайаном. Значит, все и правда проходит рано или поздно… Неужели так будет и с песней…

— «Бруксайд», — прошептала я себе под нос.

— Что? — спросил Скотт.

— Да так, случайно вспомнила один ресторанчик, где мы с Эриком были на прошлой неделе, — выкрутилась я.

— Понятно.

— Не обращайте внимания. Танцуем!

Я сосредоточилась на ритме. Еще не хватало сбиться на мелодию «Бруксайда» и наступить Скотту на ногу. Танцевал он, кстати, просто великолепно: был прекрасным партнером и вел легко и непринужденно. Мы грациозно проплывали мимо все новых пар, выходящих на площадку вслед за нами.

— Где вы научились так хорошо танцевать? — спросила я.

— В школе. Нам предлагали на выбор бальные танцы или резьбу по дереву.

— Обожаю танцевать, — призналась я. — Я тоже занималась танцами в колледже и даже выступала на конкурсах.

— Здорово.

— К сожалению, моя танцевальная «карьера» закончилась довольно быстро — мы с партнером переругались.

— Он что, наступил вам на ногу?

— Не наступил, а сломал. Я оказалась в гипсе прямо накануне первого выступления.

— Понятно.

— Ну а после колледжа, сами понимаете, было уже не до фокстрота.

— Насколько я знаю, английские мужчины не очень любят танцевать?

— Вообще-то любят, но не такие танцы.

И тут, вальсируя со Скоттом под песню, которая ассоциировалась у меня с Брайаном, я почему-то вспомнила, как мы танцевали с Ричардом. Точнее, как я прыгала и скакала перед нам на дискотеке, пытаясь вовлечь Ричарда в танец, а он только неловко переминался с ноги на ногу и страдальчески закатывал глаза, моля отпустить его в бар.

Стойкая нелюбовь Ричарда к танцам оказалась для меня неприятным сюрпризом. Но я не позволяла себе делать из этого трагедию. В конце концов, жизнь — не одни только танцы. И все же как приятно, когда тебя ведет в танце красивый мужчина, бережно придерживая за талию, словно ты — хрупкая статуэтка. Ничего более романтичного я и представить себе не могу. Романтичного и эротичного.

А тем временем оркестр закончил «Давай забудем обо всем» и заиграл «Как ты красива сегодня». Должна признаться, я люблю старые песни. Те самые, которые Ричард называл «бабушкин сундук». Скотт повел медленнее, голова у меня слегка кружилась, и я вдруг поняла, что шампанского было выпито немало. Глаза сами собой закрылись. «Настанет день, когда…»

Голова моя склонилась на плечо Скотта. Какой приятный запах! Смесь отутюженного хлопка и дорогого одеколона, теплый и острый аромат, обволакивающая волна накрывала нас при каждом движении тел, согретых в танце. Я глубоко вздохнула, напевая про себя звучавшую в тот момент песню «Щека к щеке».

— О боже, какое блаженство…

— Простите…

Я мгновенно пришла в себя.

— Простите… тут… ваша сережка… Вы меня укололи.

— Ох, извините.

Я прикоснулась к сережке-гвоздику с острым циркониевым кончиком. Не холодное оружие, конечно, но не хотелось бы, чтобы такая в меня впилась. Во избежание дальнейших недоразумений мы немного отодвинулись друг от друга и продолжали танцевать на более почтительном расстоянии, что было здесь более уместно.

— Ну так вот, — сказал Скотт, — о чем мы говорили? Да, о миссис Нордофф. Должен вам сказать, что она — широкой души человек.

— Очень широкой, — поспешно согласилась я. Надо же было что-то сказать.

— Будет просто прекрасно, если они с Эриком помирятся.

— Конечно!

— Я полагаю, ваше присутствие здесь, на свадьбе, будет в некотором роде способствовать этому примирению. Вы с Эриком давно… знакомы?

— Сто лет, — соврала я.

— А где вы познакомились?

— В одном ночном клубе, — ответила я. — Есть у нас один такой… закрытый… только для своих.

— Что-то вроде университетского клуба? — спросил Скотт.

— Да, типа того.

— Эрику крупно повезло.

Я чуть было не брякнула, что это мне крупно повезло, но вовсе не потому, что судьба свела меня с Эриком Нордоффом. Скотт смотрел на меня в упор. Глядя в эти бархатные карие глаза, я провела языком по губам. Мне показалось, что он готов произнести за меня сокровенные слова.

— Извините, — послышалось рядом.

Ну вот и все — момент упущен.

К нам подошла одна из кузин Эрика. Одна из тех двойняшек, которых сам Эрик называл копиями сестер-курилок небезызвестной Мардж Симпсон.

— Извините, но мне показалось, Эрик сам не прочь потанцевать со своей девушкой, — встряла она в наш разговор в самый неподходящий момент. — Вы танцуете уже полчаса.

— Что? Ах да, конечно.

Скотт тотчас же выпустил мою руку, причем сделал это с такой поспешностью, словно обжегся.

— Прошу прощения, Лиззи, я, кажется, украл вас у остальных.

— Я была только рада, — поспешила я заверить его.

Сельма втиснулась между нами.

— Теперь моя очередь, — сказала она с плотоядной улыбкой, хватая Скотта за руку и прижимаясь к нему всем телом.