Камиллу пришлось привезти к себе домой, у нее, как оказалось, больше не было семьи. Мать убила отца за то, что он бил их, неделю назад даже облил руки мамы кипятком, поэтому они бежали. В жизни этой малышки встречались одни ушлепки. Мне было жаль ее. Я хотел постараться ей помочь.

Сел на крыльцо у своей двери, занимался рассвет. Скоро мы уедем в Санта-Фе. Ее ждет новая жизнь. А меня ждет мой старый друг, Николай. Я приезжал в Лондон по портовым делам, еще и спас невинную жизнь, можно считать, не зря прожил эту неделю.

Возле дома каждое утро пробегал белый потрепанный котик. Я подкармливал его хлебом и молоком. Жалко брошенных животных. Он шел ко мне сонной походкой, я поставил чеплашку у ступеньки.

— Ну что, мой пушистый друг, пора прощаться, — я погладил его, шерстка была в колтунах, уже не белая, а серая, от голубых глаз так и веяло грустью.

— Мяу, — ответил он мне, принимаясь за молоко.

В общем и целом… пора.

Глава 23

Карина

— Доброе утро, самая прекрасная девушка на свете, — Алик гладил меня по голове, сидя рядом. Я приоткрыла глаза, утренняя пелена еще закрывала мой взор на мир, я потерла рукой лицо.

— Привет, красавчик, — сказала я чуть с хрипотой.

— У тебя так мило текут слюнки, пока ты спишь, — Алик посмеялся, присаживаясь ближе ко мне. Я потрогала подушку там, где был мой рот, она оказалась немного мокрой. Вот епрст.

— Это ночное увлажнение губ, ты просто не понимаешь, — попыталась посмеяться я через стыд. Хотя думаю, он и не такое видел.

— Как скажешь, я приготовил тебе завтрак.

— Сам что-ли? — я приподнялась и почувствовала запах чего-то вкусного. Напоминает, пока еще не понимаю что. Пора раскачаться.

— Ну да, это сендвичи, кофе, и есть вода с лимоном, я не знал, что ты любишь, но надеюсь, угодил, — он встал в кровати. И на нем были только шорты. Хорошо. Мышцы на его спине напряглись, сексуально.

— Ты так разбалуешь меня, и я сяду на твою шею во всех смыслах, — в шутку сказала я, следуя за ним.

— Буду только рад, тем более, я намного сильнее обычного человека, поднять тебя мне не составит особого труда.

— Уверен?

Что за глупый вопрос, Карина, ты же знаешь, что да. Провокация.

— Хочешь проверить? — Алик подошел ближе, подхватил меня на руки, я не поняла, как он так быстро двигается. Через мгновение я уже висела на его плече. Моя голова была на уровне его поясницы, запутанные волосы свисали до его колен, его рука была на моей ляжке, около пятой точки. Он шел по лестнице, прямо в сторону кухни, я лишь ощущала легкое покачивание. Волосы мотались туда-сюда, туда-сюда.

— Куда идем мы с пяточком — большой-большой…

— Секс. Кстати вместо шеи, я предпочту покатать тебя на своём лице.

— Озабоченный! — вскрикнула я, он лишь принялся поглаживать меня по полу оголенной заднице, чтобы была на уровне его лица.

— Монашка!

— Сам ты монашка, неси меня есть!

— Как прикажете, госпожа, — раздался громкий хлопок.

Да, это мой багажник, который сейчас горит. Он знатно приложился к нему своей огромной ладонью. Тиран!

Я позавтракала и привела себя в порядок. Созвонилась с братом. Выяснила, что все в порядке, только вот отец к сожалению не объявился. Ада сняла себе квартиру и съехала. Хорошо, увидимся на днях и поговорим, пока она сказал, что сегодня не выйдет и есть дела. У меня тоже планируется насыщенный и яркий день.

В дверь постучали.

— Кто это? — я немного испугалась, но присутствие Алика придало мне уверенности.

— Входи! — крикнул Алик, взял меня за руку, возможно он почувствовал, как мое сердцебиение участилось. Да я трусиха, ничего в этом ужасного нет, после того, что было со мной пару дней назад. Через мгновенье передо мной стояла Камилла, держа в руках большой бумажный пакет.

— Привет, дорогая, ты меня напугала.

— Привет, привет, я тут привезла тебе кое-что, да и просто приехала проведать.

Это было приятно . Это что, белая полоса наступила? Уже?

Мы посидели на кухне, обсудили всякие мелочи. Мне нетерпеливо узнать, что же приготовила для меня Камилла. Я так люблю дарить и получать подарки, ой вообще.

— Как там мои цветы?

— Все хорошо, поменяла воду, не переживай.

Я радовалась, как ребёнок. Вспомнила невероятный аромат роз, он будто до сих насиловал мои органы чувств. Сегодня-завтра вернусь и буду лично любоваться этой красотой.

Камилла нас быстро оставила, мы не успели поболтать, и я подбежала к пакету уже без неё.

Алик сложил посуду в раковину. Какой молодец.

— А вампирам ни по чем солнечный свет? — спросила я невзначай, рвя упаковку. Этот вопрос давно меня мучил.

— Как видишь, он только немного ослабляет нас, но совсем незначительно.

— А какую кровь ты пьёшь? — я открыла пакет, это был чёрный купальник. Просто огонь. Надо было ещё раз ее поблагодарить.

— Ну не твою точно! — ухмыльнулся Алик, внимательно наблюдая за мной.

— Я серьезно.

— Человеческую. На самом деле, я не такой хороший, как тебе, возможно, кажется.

— Ни один из нас не святой, что же ты такого плохого сделал, помимо убийства невинных людей? Пытал? Издевался? Насиловал? Ты меня ничем не удивишь, я принимаю во внимание только твоё отношение ко мне. Вчера мне было достаточно представления, чтобы понять, что ты правда хочешь стать лучше рядом со мной, — я присела рядом, уставившись ему прямо в глаза.

— Я делал все перечисленное.

— Мне вот интересно, а что ты чувствуешь, когда твоя жертва извивается под тобой, кричит, толкается и молит о пощаде.

— Жажду.

— Жажду чего? Использовать, а потом убить невинную девушку? Выбросить ее, как мусор, а ведь она, прошу заметить чья-то сестра, дочь, подруга! Чем она отличается от меня, Алик? Чем она отличается? Родом? Происхождением? Чем?

— Всем, — Алик ухватился за маленькую прядь моих волос и начал крутить её вокруг пальца. — Когда существуешь давно, перестаёшь думать о морали. Все-таки я хищник, — он сказал это с особым изяществом. — Я понимаю, изнасиловать проститутку, что только крутилась у шеста…

— Стоп, стоп, ее тело — ее дело, она сама имеет полное право обращаться с ним, как хочет, никто не может делать что-то против ее воли. То, что она работает в такой индустрии, не делает ее вседоступной в целом. Она зарабатывает так, как может! Не смей больше так говорить, я не переношу суждения о людях данных процессий, это их личный выбор и никому, слышишь, никому не позволено